– Неужели? – Лебволь воспринял реплику Фрика как лесть. – Если вы ошибаетесь, то он существует для того, чтобы играть с ним. Но, с другой стороны, если вы правы, тогда я просто обязан убедиться, что в его присутствии вы и наша неоценимая Доннер в полной безопасности. А как можно лучше убедиться в его невинности, если не поиграть с ним?

– А вы уверены, что он безопасен? – спросил Фрик.

– Мой дорогой Годзен, – прохрипел Лебволь, показывая пульт управления, – он будет так стоять до тех пор, пока не умрет или я не отменю команду.

Мин Доннер не делала попытки скрыть свое неудовольствие. Гримаса исказила ее лицо, словно Ангус был не единственным в этой комнате, от кого дурно пахло. Она нетерпеливо сказала:

– Ваши рапорты утверждают, что он готов.

– Физически готов, – мягко ответил директор СИ. – Его связь с компьютером прочна, но должна быть улучшена. И его программы еще не помещены в его информационное ядро. Когда все это будет сделано, будет готов и он. Он будет протестирован, но это не будет представлять особых сложностей. Я категорически утверждаю это. Мы уже какое-то время готовы проделать работу.

– Хорошо, – прогремел Годзен.

Но Хаши не закончил. – А вы?

– Что я? – весело переспросил Фрик.

– Вы готовы к тому несчастливому, но неотвратимому дню когда то, что мы делаем, получит огласку?

– Дьявол, Хаши, – Годзен хмыкнул. – Я всегда к этому готов. Это не означает рекомбинации ДНК. Мы все ненавидим Амнион чистой и простой ненавистью, но никто не станет разоряться по поводу некоторых технологических улучшений. Человеческие существа привыкли к этому – мы делаем нечто подобное со времен костылей и гипсов. И он – нелегал. Отбросы вселенной. Дьявол, от одного его запаха даже девственница потеряет невинность. Я готов спорить, – в его голосе появились вызывающие нотки, – что технологический пересмотр людей вроде Ангуса Фермопила – это наилучшая из мыслимых альтернатив. Он провел всю свою жизнь, сопротивляясь ОДК, и это – все его убеждения. И сейчас это нужно использовать, чтобы помочь человечеству избавиться от самой страшной угрозы, которая нависла над ним. – Он снова хмыкнул. – Ну, что-то в этом роде.

Хаши с уважением вздохнул.

– Мой дорогой Годзен, я всегда утверждал, что вы вполне соответствуете своей должности.

– Когда? – спросила директор ДП. Вероятно, ей не слишком нравилась игра, в которую играли Лебволь и Фрик. – Когда он будет готов?

– К чему такая спешка? – коротко спросил Годзен. – Мы ждали этого долгое время. И можем подождать еще немного.

– Как я говорила, – заявила она с нескрываемой горечью, – вы говорили то же самое о лекарстве, повышающем иммунитет, которое разрабатывает Интертех – и мы продолжаем ждать, – ее атака, казалось, заставила Фрика замолчать, и поэтому она обернулась к Лебволю. – Это небольшое собрание было вашей идеей. Если вы не собираетесь сообщить нам, что он готов, то для чего мы здесь?

Лебволь позволил себе слабо пожать плечами.

– Я хотел объяснить, как он работает, чтобы вы могли вложить свои инструкции в окончательные программы. Всякие ограничения и сдерживающие начала, которые придут вам в голову, любые трудности, которые вы предвидите, должны быть приняты в расчет.

– А это не могло быть выполнено по обычным каналам?

– Моя дорогая Мин. Я не хочу, чтобы все в штаб-квартире ПОДК знали о деталях нашей работы.

– Напротив, – буркнула Мин. – Я думаю, вы хотите, чтобы все об этом знали. Вы не позвали нас затем, чтобы показать, как он работает. Вы хотели показать, как он отключается.

– Так что? – спросил Годзен. – Это убедительно. Никто не будет верить «слизи вселенной», до тех пор пока мы не сделаем вывод, что он безопасен – а вы, к примеру, никогда не скажете этого, пока не убедитесь. Это наша возможность проверить, насколько он безопасен.

Тем не менее директор СИ воспринял возражение Мин Доннер более серьезно. Ангус стоял распятым, пока Хаши бормотал: