— Да. В тяжелый период мне казалось, что это помогает расслабиться. Дураком был. Спасибо бате и сестре, отговорили от дурацких идей, вытащили из этого болота. И сейчас я совсем редко, по праздникам.

— Сегодня праздник, — заявляет, орудуя штопором. Я бы и сам открыл, если бы на меня не шикнули и не начали размахивать перед моим лицом своими коготками.

Забираю бокалы и переставляю на стол, сажусь, а Кира устраивается рядом и укладывает ножки ко мне на колени. Тактильная девочка. Любит, когда мы касаемся друг друга, у нее прямо-таки зависимость от этого.

— Думаю, иногда надо находить время только для себя, правда? — воодушевленно щебечет.

— Именно.

Тепло от напитка с первых же минут разливается по телу, а Кира под его воздействием смелеет быстро, и вот уже она усаживается ко мне на колени. Поднимает руку, чтобы погладить мою щеку, а я на каком-то внезапном инстинкте хватаюсь за ее запястье. Осторожно и плавно, только вот без учета одного факта. У меня костяшки разбиты, и Кира сейчас смотрит именно на тот участок кожи, который я умудрился счесать. Перехитрив меня, приближает мою ладонь к своему лицу и разглядывает пострадавший кулак.

— Ян, ты дрался? Но ты же сказал, что плохо себя чувствуешь, ты это специально?

Видит меня насквозь, что с нее взять. Не хотелось врать, но и обратной дороги уже нет.

— Я просто свел счеты с одним товарищем, ничего страшного, поверь, — на этих моих словах Кира пальчиками проводит по разбитой костяшке и накрывает своей ладонью сверху.

— Но зачем ты весь этот трюк проделал?

— А как бы это смотрелось? Кир, извини, я пораньше с работы уйду, мне там морду набить надо?

— Ян, я переживаю за тебя. Точно все нормально? Ты меня пугаешь этим всем.

— Забудь, — выдергиваю свою руку, чтобы покрепче обнять девушку за талию. — Все нормально, Кир. Не хотел тебя пугать, но не вышло, как видишь. Не хочу, чтобы ты переживала.

Она напряжена. Чувствую это, забираясь рукой под ее ужасно безразмерный свитер. Провожу пальцами по ребрам, а ее тело только еще больше напрягается, хотя никогда такой реакции на меня не было.

— Кир.

— Ты только вчера спрашивал, доверяю ли я тебе.

— И за день все изменилось? Скажи, что нет.

— Нет. Но кажется, ты пытаешься скрыть от меня что-то.

— Кира.

— Ты знаешь о моих чувствах к тебе, — закусывает губу, как будто боится говорить что-то еще. Зачем вообще разговаривать в той позе, в которой мы оказались? Она на моих коленях, а кожа ее под свитером такая горячая. Раскрасневшиеся от тепла и горячительного щечки, за которые ее так и хочется укусить. Зачем мы разговариваем? Лучше бы целовались уже давно.

— Знаю. Ты очень красивая.

— А ты тему переводишь.

— Я просто редко говорю тебе такое, стоило бы чаще. Ты правда очень красивая, и я с первого дня на тебя смотрел. Кирюх, ты…

Не дает договорить, притормозив пальцем, поднесенным к моим губам.

— Я ведь поверю в то, что такая классная, если будешь стараться.

Она сомневается? Кира? Да не верю, ну как такое возможно.

— А ты что, не веришь? Ну как так, булочка? — добираюсь все же до ее розовой щечки и глажу.

— Кто? Булочка? Ты на мои щеки намекаешь? — Кира начинает смешно бунтовать, елозит на моих коленях и веселит меня только еще больше. — Я все гадала, придумаешь ли ты мне что-то милое. Придумал! Надо же, булочка!

— Тебе это подходит. Ты классная сладкая булочка.

О да, это контрольный. Ей приятно слышать такое, и щечки еще больше розовеют, а губы растягиваются в улыбке.

Кира наклоняется и целует меня, делая то, чего я давно уже жду.

Мне это важно и нужно, ведь с ней получается это самое «здесь и сейчас». Чувствую себя значимым в глазах другого человека, чувствую ее тепло и нежность. Живу в этом моменте, пытаясь окончательно перестать жить в прошлом. Всех призраков уже изгнал из своего сердца? Все воздушные замки сломал?