Плохой для хорошей - Маша Брежнева

Никаких послаблений из-за праздников нам не делают. Приходится честно трудиться всё занятие, но сегодня я вынуждена признаться – Марат наконец-то может меня уделать. Пусть ещё не во всем, но уже есть такие разделы математики, которые за четыре месяца наших совместных занятий перестали быть для него темным лесом. Улыбаюсь, когда вспоминаю, как в нашу самую первую встречу у репетитора Марат отсаживался и напускал вид, что мое присутствие мешает ему сосредоточиться. А спустя все это время он только и делает, что пытается подсесть поближе. Ненароком коснуться меня, подержаться за мой локоть, задеть ладонь. Мне каждый такой раз неловко от мысли, что Инесса нас заметит. Нас. Господи, как быстро мозг начал опускаться до стадии ванильности! Или не опускаться, а подниматься? Не знаю. Знаю только, что это мне теперь трудно сосредоточиться рядом с ним. Но в эту минуту даже спокойнее – под пристальным взглядом репетитора мы ограничены в действиях, а как только выйдем, Марат получит долгожданную свободу действий.

И наверняка вновь полезет целоваться, потому что первый раз дал ему зелёный свет на все последующие. Думая об этом, чувствую себя жуткой трусихой. Не потому, что плохо целуюсь или подзабыла, как это делать. Все это само по себе как-то волнительно.

Когда вырываемся из цепких лап математички, Марат ведет меня на остановку.

- Давно на троллейбусах ездила?

- Честно? Никогда.

- Я тоже, – улыбается Янин. – Исправим это?

Ну, раз предложение такое, значит, исправим. Я вообще почти никогда не каталась на общественном транспорте, папа и мама всегда перемещались на машине, я сама тоже автошколу уже закончила и жду с нетерпением момента, когда мне исполнится восемнадцать, можно будет официально сесть за руль.

Так вот, на троллейбусах я точно никогда не ездила. Мы оба детки богатых родителей – что с нас взять.

Стоим с Маратом и вчитываемся в таблички на транспорте, потому что из этого района не все рейсы идут в сторону центра города. Находим нужный троллейбус и запрыгиваем в него. Оказывается, сюда уже дошли высокие технологии – можно оплатить проезд картой. Марат прикладывает к терминалу телефон, и автоматически для нас печатаются два билета.

Отрываю и всматриваюсь в комбинацию цифр.

- Есть счастливый?

- Нет, – сминаю билеты и убираю в карман.

- Ну и хрен с ними. Это же просто суеверие.

- Не веришь в них?

- Считаю, что накосячить могу и сам, без всяких суеверий.

Марат приваливается спиной к горизонтальному поручню, я одной рукой берусь за вертикальный. Встаю на небольшом расстоянии от парня, чтобы мы пока не соприкасались. Должна сказать, троллейбус едет медленно, но довольно плавно – нас не трясёт. Разве что разочек, когда именно что дергает вперёд, и я влетаю прямо в Марата.

Он реагирует быстро и тут же хватается руками за мою талию поверх пальто. Спасибо за поддержку, как говорится, а теперь можно ручки убрать. Троллейбус выравнивает движение, я пытаюсь сделать шаг назад и снова занять своё место, но Янин не отпускает. Не то чтобы он прямо прижимает меня к себе, скорее, придерживает так, что я не могу отодвинуться. Между нами есть небольшое расстояние. Но ключевое слово «небольшое».

- Пусти.

- С чего бы? И вообще, это не моя прихоть, это водитель тебя толкнул в мои объятия.

- Ну Марат…

- Боишься бабушек-моралисток? Пусть возмущаются, если хотят, им же надо энергию куда-то сбрасывать.

- Бабушек я не боюсь.

- Меня боишься? – переспрашивает, недовольно выгнув брови.

- Себя.

Марату надо переварить услышанное. Впрочем, хватает и пары секунд.

- Гарри, я должен тебя спросить. Не хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь?*

- Нет, профессор Дамблдор, – не теряюсь и быстро отвечаю.

- А я думаю, хочешь. Лекс, серьезно, мне надо знать, почему ты всегда вздрагиваешь, когда я до тебя дотрагиваюсь. Дело во мне?