Бог Боли - Рина Кент

Конечно, когда я дохожу до заднего сада, я вижу, что моя дочь сидит рядом с этим ублюдком, ее рука в его руке, она смеется над чем-то, что сказал Ян.

Мой взгляд переходит на красивую женщину, которая тоже смеется, ее черты лица яркие и приветливые.

Глубокий вдох вырывается из моих легких, когда я вижу ее. Это смесь облегчения и жалкой тоски.

Я женат на этой женщине уже более двадцати четырех лет, и она по-прежнему остается единственным человеком, способным укротить хаос, бурлящий внутри меня.

Единственная женщина, ради которой я готов пожертвовать всем, что у меня есть, лишь бы увидеть, как она вот так свободно улыбается. Я просто никогда не думал, что вместо этого мне придется отпустить свою дочь.

Лия извинилась перед Крейтоном, когда мы взяли его с собой в тот день. Я хотел дать этому мерзкому ублюдку по яйцам за то, что он вытащил эти извращенные воспоминания из моей жены.

Она сказала, что ей жаль, что у него было такое ужасное детство и родители, и она сожалеет, что сыграла в этом какую-то роль.

К моему гребаному удивлению, он извинился за то, что является биологическим сыном человека, который причинил ей боль.

Анника выглядела чертовски гордой. Я сузил глаза, ожидая схему, скрытый мотив, но на его лице не было ни следа ни того, ни другого.

С тех пор Лия фактически усыновила его как своего третьего ребенка. Она легко влюбилась в него и даже начала готовить его любимые блюда всякий раз, когда он приходил.

На днях они переписывались о каком-то дурацком рецепте. По словам моей дочери, он не отвечает на сообщения от своих друзей и родственников.

Очевидно, он не против делать это с моей женой.

Хотя у Лии есть та тихая, завораживающая энергия, когда она может покорить сердце любого, даже не пытаясь. Именно поэтому я старался изо всех сил оградить ее от мира.

Я все еще хочу запереть ее, чтобы никто, кроме меня, не мог ее видеть, где только я — ее мир, так же как и она — мой, но я понимаю, как сильно ей нужно быть на свободе.

Моя награда в том, что она охотно возвращается ко мне каждую ночь, охотно ищет убежища в моих объятиях и охотно хочет побыть одна.

Это лучший подарок, который я когда-либо мог получить

— Попробуй, Крей. Я приготовила это.

Анника зачерпывает то, что выглядит как какая-то закуска, и подносит это к его рту. Этот ублюдок в одолженное время действительно открывает губы и ест. Без изменений в выражении лица.

Ян и Лия вздрагивают, обмениваясь взглядами.

— Что ты думаешь? — спрашивает моя дочь с ожидаемым ликованием.

Я готов повалить его на землю, если он хоть немного изменит выражение лица, но он кивает.

— Довольно хорошо.

— Я так и знала! — она смотрит на Яна. — Видишь? Я же говорила, что кому-то нравится моя еда. Все дело в перспективе.

— Ты действительно в порядке, парень? Хочешь, чтобы я вызвал скорую?

— Ян! — укоряет моя жена.

— Нет, с ребенком что-то не так, Лия. Он действительно ест то, что готовит твоя пищевая террористка дочь.

— Хочешь умереть? — спрашивает моя дочь с убийственным выражением лица.

Этому она научилась у меня.

— Не называй ее пищевой террористкой, — в упор говорит Крейтон, вызывая широкую ухмылку у Анники и улыбку у моей жены.

— Бум, — говорит Анника, не в силах скрыть свое хвастливое выражение лица. — Падение микрофона.

— Этот жалкий хрен слишком влюблен, чтобы понять, насколько ужасна твоя еда на самом деле. Послушай, парень, любовь не спасет тебя, когда тебя отвезут в скорую из-за пищевого отравления.

— Я тебя убью, — объявляет Анника и пытается набить его своими закусками, но Крейтон выхватывает их и начинает есть.

Христос.

У этого маленького засранца, в конце концов, есть желание умереть. В этом доме мы не едим еду Анники, иначе обязательно случится какое-нибудь пищевое отравление, или расстройство желудка, или просто неудобства.