Загадай меня - Елена Левашова (2020)

– Проснулся уже? Сейчас все приготовлю, Федька. Не боись, все хорошо будет. Скоро весна и новая жизнь…

– Что вы планируете? Я должен знать, мало ли что… – потираю лоб, прогоняя нарастающее беспокойство.

– Пойду к проезжей части. Недалеко от лесной дороги охотничий участок. От него до поселка Тайга рукой подать. Главное, тебя туда доставить, а…

– А что потом?

– От поселка до Кемерово полтора часа езды. Ты же сам понимаешь, сынок… рана нехорошая на лодыжке. Связки порваны, кости, очевидно, мелко раздроблены. Тебе может потребоваться операция, поэтому в поселковую больницу нечего соваться. Это я, как медработник, говорю…

– Боже мой, кто меня там спасать будет, Александр Федорович? – вздыхаю, приподнявшись на локтях. – Документов нет, телефона тоже. Деньги есть, слава Богу, но они на банковском счету. Замкнутый круг!

– Ничего, все люди, Феденька. Ты пострадавший в катастрофе, а остальное… Отца помнишь номер телефона? – дед Саша выдавливает на зубную щетку пасту и начинает энергично чистить зубы.

– Помню. Ладно, разберемся.

– Сейчас накормлю тебя хорошо, кровать поближе к печи подвину, и лежи себе… читай, суп кушай и деда жди.

Я умываюсь и расчесываю отросшие волосы. Дед Саша варит суп и гречку, добавляет в крупу говяжью тушенку, лук и морковь. Кормит кашей собак, да и в наши тарелки накладывает щедрые порции.

– Ешь, Федька. Сейчас свитерок нарядный из сундука достану. А то придут, увидят тебя и подумают: «Плохо дед за парнем смотрел».

– Что вы такое говорите?! – возмущаюсь я, но дед Саша не слушает меня – тянется к сундуку и выуживает из него вязаный темно-синий свитер с жаккардовым узором по горловине. – Да вы… как у вас язык только поворачивается? Я даже растолстел!

– Не спорь, сынок. Бери судно, делай свои дела, пока я здесь. Помою тебя, одену чистое белье и в путь отправлюсь. Не спорь, – вскидывает он палец вверх. – Тебе ещё в больницу ехать на осмотр.

– Дай бог, если… выгорит. – Вздыхаю я. – Дед Саша, как мне вас найти? Ну… потом? Я приехать хочу и, вообще, вы мне родным стали.

– Я напишу координаты домика. Прощай, сынок, некогда балакать. Джина, Сильвер! Гулять идём?

Александр Фёдорович оставляет мне запас питьевой воды, затем, покряхтывая и тяжело вздыхая, тянет кровать к печи.

– Не поминай лихом, Федор. – Дед Саша выводит в воздухе крестное знамение и распахивает тяжелую дверь…

Провожаю старика грустным взглядом. Морозное облако врывается в дом и мгновенно тает, столкнувшись с жаром печи. Шаги, собачий лай и скрип саней стихают, сменяясь блаженной тишиной и шипением дровишек. На столе остывает чай с калиной. Рядом покоится томик Пушкина «Капитанская дочка». Придется читать… Делать-то все равно нечего…

Я мучаюсь ожиданием, ем суп, читаю, думаю о Сорокине и своих клиентах. Наверняка Игорь Евгеньевич потерял меня, решил, что я кинул его на деньги и отказался возвращать долг… Да и папа… скорее всего, убивается неизвестностью. Преподаватели, друзья, подруги, Варя… Стараюсь не думать о нашей встрече. Я боюсь, вот что меня так мучает. Ее равнодушия и пресловутой дружбы, которую предлагают тем, кого не любят…

Теперь я знаю, как звучит ожидание – томительное и напряженное. Оно воет ветром сквозь оконные щели, скребется, шуршит, словно когтями, трещит поленьями в печи, стонет и охает падающими с деревьев хлопьями снега…

Я зажигаю керосинку и всматриваюсь в темное окно. Домик поглощает тьма, а мое сердце – такое же темное, пугающее волнение. Не за собственную безопасность – за деда Сашу. Навостряю уши, заслышав посторонние шаги и голоса. Лай! Точно, это же Джина и Сильвер! Приподнимаюсь на локтях, пытаясь что-то разглядеть в темной полоске света. Ветер доносит незнакомые голоса, их много… Мужские, твердые, стариковские. Шаги приближаются, скрипят полозья саней, где-то вдали рычит дизельный двигатель. А потом дверь распахивается, являя взору четырех человек.