— Я отпускаю тебя, Катя. Возвращайся в ту прежнюю перспективную жизнь. Со мной возможна только разруха, постоянная боль и вечные преграды. Прости, но я дико сожалею, что рискнул завязать с тобой отношения. Ты не для меня.

Как же больно от его слов… и никто ведь не сможет сейчас понять ту боль, что пиявкой засела в самой глубине моего сердца.

— Не хочу, — продолжала я протестовать, не веря его решительному настрою. Мне было холодно, не хватало привычных объятий, но Тимур не желал даже смотреть на меня, не то чтобы касаться. — Ты просто издеваешься надо мной, — прошептала я в вечерней тишине школьного двора. — Ты ведь сам начал всё это спустя столько лет, окрылил меня, давал надежду, а сейчас что, нагло сбегаешь?!

— И надолго ли тебя окрылила моя любовь? Сколько дней ты действительно была счастлива со мной?! Да дни, когда ты не плакала, можно по пальцам пересчитать, — разъярённо наконец взглянул он на меня.

— Это были самые прекрасные дни в моей жизни! — отчаянно повысила я голос, пытаясь доказать Тимуру его неправоту.

— Катя, — устало закрыл он глаза, — Катя, — вновь повторил, пытаясь совладать с собственными эмоциями.

— Нет, не так! Не так ты меня всегда называл! — нервно закапризничала я, упрямо пытаясь вернуть былую любовь.

— Я лишь хочу, чтобы ты перестала страдать… а со мной это невозможно, — устало выдал он, так и не назвав меня привычным ласковым словом. А вдруг я не услышу его особенного обращения больше никогда? От этих мыслей тут же захотелось отчаянно завыть, но обида перебила это желание.

— Что невозможного-то?! Всё закончилось, все живы, мы рядом! — недоумевала я, пытаясь вселить в любимого веру в лучшее.

Однако Тимур лишь устало замотал головой в знак отрицания и с сожалением выдал:

— Ты ведь знаешь, что мы не в силах избавиться от этих воспоминаний. Каждый раз, когда мы смотрим друг на друга, прошлое возвращается к нам. А как быть с твоей работой? Как смириться тебе с моими боями? Ты ведь каждый раз с такой болью рассматривала мои ссадины. Как с этим мы будем жить?! Я не знаю. Мы не подходим друг другу, Катя! Ты этого не видишь?! — выдал он эмоциональную тираду.

Не верю. Мой отважный и любящий Тимур такого никогда бы не сказал. Просто не верю.

И я могла бы остановить его, продолжить этот спор, да даже попросту следовать за ним по пятам, пока не сдался бы мне на милость, но… что-то оборвалось внутри меня. Не любовь, нет. Любовь моя к этому человеку была безгранична. Я потеряла веру. В него. В нас. На смену ей пришло фатальное разочарование.

— Уйдёшь — обратного пути не будет. Возненавижу тебя всем сердцем, — устало подумала я, добавляя про себя:

«Чтобы перестать любить».

На лице Тимура отразились масса эмоций, но от меня он их быстро скрыл, склонил голову и обречённо выдал:

— За жизнь свою можешь больше не переживать, Славу я буду контролировать. Если появятся проблемы, с финансами там, например, всё-таки сейчас трудности с работой, то…

— В отступных не нуждаюсь, — гордо прервала я его, ещё до конца не принимая происходящее.

Тимур всё же поднял взгляд, внимательно посмотрел на меня и добавил напоследок:

— Прости за всё, — шершавая рука дотронулась до моей щеки, ловя очередную слезинку. — Совсем не этих слёз я хотел, мой котёнок. — Он резко убрал ладонь с моего лица, поднялся и сделал первый шаг прочь от меня, вот только ядовитая фраза, прилетевшая в спину, заставила бойца на секунду остановиться:

— Твой побег — моё самое большое разочарование.

Замер. Но не обернулся. А затем быстро направился прочь. В темноту, в глубину, в пустоту.