Охотник за смертью Судьба - Грин Саймон (2005)

Он задумался о том, как мог изменить Лабиринт его самого, но, сообразив, что гадать да размышлять некогда, принялся отдавать приказы, приводя в чувство свою потрясенную увиденным команду. «Неустрашимый» вел огонь по «возрожденным» из всех имевшихся на борту орудий, но какой бы урон ни наносила эта стрельба по кораблям и чудовищам, этого было достаточно разве только для того, чтобы чуть замедлить скорость их сосредоточения над планетой. Все больше и больше врагов переориентировались на «Неустрашимый», чтобы наносить ответные удары. «Бродяга» тоже поливал «возрожденных» огнем, в то время как эшрэи и Кэррион вели бой в гуще врага. И все они знали, что сражаются не ради победы, а только чтобы выиграть время для одного-единственного человека, находившегося сейчас внизу. Чтобы дать ему возможность получить ответы на все вопросы.

Оуэн Охотник за Смертью, отрезанный от Времени, неспешно двигался к центру Лабиринта. Он бывал там и раньше, помнил дорогу и чувствовал себя продрогшим ребенком, возвращающимся к теплу и уюту родного очага. Сокровенное сердце Лабиринта Безумия выглядело таким, каким оно ему запомнилось. То была широкая, спокойная, как око бури, круглая площадка, окруженная мерцающими лепестками стена, словно чаша исполинского цветка. И там, в этом средоточии безопасности и покоя, находился взятый в кольцо тепла и золотистого свечения кристалл с гранью примерно в четыре с половиной фута, вмещавший в себя человеческого ребенка. Еще не сформировавшегося младенца, которому по виду никак не могло быть больше месяца. Глаза его были закрыты, и если он и дышал, то настолько медленно, что Оуэн не мог этого заметить. Один большой палец младенец засунул в свой пухлый, похожий на розовый бутон рот. Глядя на это воплощение беспомощной невинности, было невозможно поверить в его ужасающее могущество.

— Ну, наконец-то, — послышался позади странно знакомый голос. — Долго же ты сюда добирался.

Оуэн резко развернулся, поморщился, потому что еще не зажившая рана в боку обожгла болью, а в следующий миг уже забыл и о ране, и о боли. Он видел перед собой... самого себя. Оуэн Охотник за Смертью, во всех мелочах повторяющий его самого, стоял перед ним, подбоченившись, и рассматривал его с критическим видом.

— Кто ты такой, черт тебя побери? — спросил Оуэн.

— Неверный вопрос, — спокойно ответил его двойник. — Тебе следовало бы спросить: «Что ты такое?» А вот и ключ.

Сперва лицо, а потом и прочие отличительные признаки Оуэна стекли, как вода, и из-под них выступили черты другого Охотника за Смертью, Жиля. Он обезоруживающе улыбнулся Оуэну, хотя на самом деле это выражение никак не подходило к суровому лицу героя прошлого. Но, быстро поняв, что на Оуэна это превращение не произвело должного впечатления, преобразился снова, представ в образе умершей возлюбленной Оуэна, Кэти де Ври.

— Так лучше? — спросила Кэти.

— Смотря для чего, — ответил Оуэн. — Так все-таки что за чертовщину ты собой представляешь?

— Имен у меня уйма, но природа одна. Образов множество, но ни одного подлинного. Я старше, чем твоя Империя, старше всего вашего человеческого рода, и именно я был снившимся тебе сном, включая те видения, от которых ты плакал по ночам. Должен также сказать, хоть и не люблю хвастаться, что я тут всем заправляю. То есть, по правде, хвастаться я очень даже люблю, просто мне по программе не положено. Я создал Лабиринт Безумия, и я очень долго ждал встречи с тобой, Оуэн Охотник за Смертью.

Оуэн помолчал, обдумывая услышанное, а потом решил начать с самого простого, с того, что надеялся понять.

— Почему ты выглядел как я, потом как Жиль, а теперь как Кэти?

— Чтобы ты чувствовал себя непринужденно.

— Ты уж мне поверь, — сказал Оуэн. — Это не срабатывает.

Кэти пожала плечами: .