Плохой Круз - Л. Шэн

— Кажется, она делает новые каждый день. С моим братом, например.

Тем временем у Теннесси и Роба дела шли лучше, от чего, честно говоря, хотелось засунуть голову в ближайшую мясорубку и включить мощность на максимум.

— Извини, что не предупредил вас. Твоя мать позвонила мне еще два часа назад. Я пытался дозвониться, но ты не ответила. — Роб повернулся, чтобы поймать настороженное выражение лица моей девушки.

— Звучит как классический прием Донны, — отрезала она. — Извинения приняты. Теперь, если бы мы могли двигаться дальше, пожалуйста. Не нужно разговаривать с остатками. Ты всегда разговариваешь с едой перед тем, как выбросить ее в мусорку?

— Я был очень пьян, — объяснил он в качестве извинения.

— Ты был ублюдком.

— Да. Мстительный, глупый, ревнивый и с таким унылым осознанием всего, что я потерял за эти годы. Это не оправдание, но причина. И я сожалею об этом тоже.

— Ты должен сожалеть о том, что существуешь, — с достоинством сказала Теннесси.

— В основном. Но кто знает, может, в какой-то момент Биру понадобится пересадка органов, и я окажусь полезным. Мечтай о большем.

— Мои большие мечты умерли в тот день, когда ты убежал и оставил меня на произвол судьбы.

— Ты получала мои чеки?

— Да. — Теннесси оторвала кусок хлеба на закваске и сунула его себе в рот, но той ярости, которую я увидел в ней в первый раз, когда я ее подвозил, уже не было. Она привыкала к его присутствию в ее сфере. — Я получила их.

— Ты все еще говоришь, что удушье и святая овца. — Роб улыбнулся.

Она закатила глаза.

— Направь свои усилия туда, где они важны. С твоим сыном.

— Почему? — Роб изучал ее, его рука дернулась. Он хотел смахнуть прядь волос с ее лица. Я знал, потому что хотел сделать то же самое. — Я опоздал? Ты теперь с Крузом? Когда я поспрашивал в городе, никто не сказал, что что-то знает о вас двоих.

Это также могло бы объяснить, как половина людей в городе знала о Теннесси и обо мне. Из-за того, что Габриэлла и Роб объединились для «проверки фактов», их отсутствие благодати покрыло все социальные основы.

Я наклонился к столу, мой локоть глубоко погрузился в какой-то соус из свеклы, и прислушался к ее ответу.

Это произошло быстро и легко, как будто она даже не подумала об этом. —В его мечтах. Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время. Я никому не принадлежу, Роберт Гуссман. Только себе.

***

Круз — просто игрушка, интермедия, чтобы скоротать время.

В его мечтах. Я никому не принадлежу.

Так сказала Теннесси.

Ясно, как августовское небо.

У нее был единственный шанс признаться в наших отношениях, показать мне, что ей плевать, что я не единственный, кто здесь делает тяжелую работу, и она все испортила к черту.

Я знал, что это дерьмовое позерство, но тот факт, что она не воспользовалась чертовым шансом узаконить меня, чертовски больно.

Я имею в виду, ради шайбы.

Я только что сказал ради шайбы? Даже в моей голове? Боже, мне нужно было еще выпить.

— Куда ты направляешься? — спросил Уатт, когда я быстро вышел из репетиционного ужина через несколько минут после того, как мы закончили.

Мои родители остались, чтобы обсудить канапе и организацию медового месяца с Тернерами. Теннесси украдкой смотрела, несомненно, ожидая, когда я подойду к ней.

К несчастью для нее, у меня не было желания быть ее поклонником на этот вечер.

Я помчался к своей машине, чувствуя себя ослом из-за того, что не попрощался с Биром. У взрослых не было оправдания — все они были говнюками, — но Бир заслуживал лучшего.

Уатт упрямо шел за мной по пятам, пытаясь догнать. Я втайне гордился им за то, что он не дал мне дерьма, хотя его признание Тринити взбесило его.

Может быть, он, наконец, вырос.

— Куда ты, братишка?

— Выпить в центре города. Мне нужно что-то крепкое. — Я засунул палец в галстук, ослабляя его, и сломал себе шею.