Новенькая не для меня - Тина Дорофеева (2021)

– Да ты сама рассказывала, как ты на неё чай выливала.

– Ты дурная? Чай я вылила случайно, а это, блин, волосы. Это порча. Ты вообще разницы не видишь? Давай я тебе такую же стрижку сейчас устрою.

Не ожидаю от Ники такой реакции, но на всякий случай перехватываю её, когда она начинает щелкать ножницами возле волос Вики.

– Ты хоть понимаешь, что меня сейчас накажут за то, чего я не делала? – уже не скрываясь, орет Ника на весь коридор.

А я только пытаюсь удержать ее.

– Ника, угомонись, ты чего? Тут камеры висят, – киваю на камеру над входом в коридор, – уверен, директор разберется.

– Да кому мы нужны, Яр? Им всем плевать на справедливость, – из глаз Ники брызгают слезы.

Бросаю на Глеба умоляющий взгляд. Друг закатывает глаза, но подходит. Перехватывает Нику и пытается успокоить.

На наши крики выбегает Ольга.

– Что тут происходит?

– Да вы камеры посмотрите, сами все поймете, – бросаю я и несусь все же на поиски Снежинки.

Капец, блин! Ну что за курица эта Вика?

Поправляю рубашку, которая в ходе сдерживания разъяренной Ники сбилась в какой-то комок.

Торможу в центральном холле и осматриваюсь по сторонам. Куда она могла рвануть?

В комнату? Маловероятно.

Судя по потоку слез, она сейчас начнет прятаться ото всех.

Обхожу коридор, но в нем ожидаемо пусто. Уже собираюсь подняться в её комнату, но до меня доносится всхлип, который заставляет замереть.

Всхлип повторяется, и он уже громче.

Ныряю в комнатку под лестницей и вижу, как Снежинка уткнулась лицом в ладошки и трясется от рыданий.

Присаживаюсь перед ней на коленки.

– Эй, – отвожу руки от лица, чтобы не напугать её, а у самого неприятно ухает сердце при виде мокрых щек, – и что тут за плач Ярославны?

– Уходи, Бородин, – Снежинка вырывает подбородок из моего захвата.

– Ага, бегу и падаю прям. Снежинка, ну что ты раскисла?

– Да нет, все отлично. Меня превратили в какую-то драную кошку, а мне надо радоваться?

Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Такая она в этот момент обиженная на весь мир.

– Креативно зато, не как у всех, – стараюсь подбодрить и получаю в ответ пронзающий до костей взгляд.

– Конечно, это же не тебе отрезали волосы.

Все же не выдерживаю и начинаю ржать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Один раз Чумак ради прикола – как он потом сказал, ничего личного – взял и засунул в мою шевелюру жвачку. Прям на уроке.

Снежка перестает плакать и распахивает глаза.

– И что?

– И ничего, – усмехаюсь, – ходил потом с кудрявым чубом почти три месяца, пока не отросли. Налысо было жалко, а вот эта кучерявая фигня посередине головы оказалась единственным выходом.

Снежинка закусывает губу.

– Не представляю тебя с такой прической, – переводит взгляд на мою шевелюру и усмехается. – А Рома что?

– А ничего. У нас, пацанов, как-то проще с этим. У нас с такого дружба начинается. Ну сама видишь, он живой до сих пор и мы даже не деремся.

Заговариваю её и с облегчением смотрю, как она расслабляется и глаза окончательно высыхают.

– И когда это было?

– Классе в третьем, мы тогда ещё в начальной школе учились с ними. Глебас, как всегда, выступал миротворцем, когда я вернулся и хотел Чумаку морду начистить.

– Просто, – она вздыхает и сутулится, – как я завтра с таким на уроки пойду?

Да уж, осматриваю её потери. Не скажу, что все совсем прям грустно, но Вика как-то умудрилась искромсать одну сторону волос.

– Есть у меня идея, – задумчиво постукиваю по коленке, – ты мне доверяешь?

– Не уверена, – настороженно хлопает глазками.

– У тебя нет выбора особо, – усмехаюсь и достаю телефон.

Черт, половина девятого вечера. Ну да пофиг.

– Теть Кать, привет. Это, а ты можешь мне помочь в одном дельце?

– И тебе привет, племянничек. В каком?