Любовь по расчету - Мари Стю

«Тебе?» — переход на неформальное общение резануло слух Натальи, чему она очень обрадовалась. Все же «ты» ближе, чем «вы».

— Да, конечно, я слушаю.

— Когда я тебя увидел в аэропорту, в Москве, не мог поверить своим глазам… — Давид заерзал. — Ты невероятно, невероятно красивая. А еще — ты невероятно, невероятно похожа на мою супругу в молодости. Никогда бы не подумал, что бывает такое сходство. Смотрю на тебя и вижу Олю. Прости, что говорю это. Может, тебе неприятно слышать, — Давид опустил глаза, помолчал, — но… Я в величайшей растерянности.

Наталья улыбнулась.

— Все хорошо, — сказала она, поставила бокал на стол.

— Спасибо! — Давид с благодарностью посмотрел на Наталью. — Я всегда старался с уважением относиться к женщинам. И в данной ситуации меньше всего хочу оскорбить тебя или обидеть… Ты — это ты, а не Оля. И заслуживаешь внимания и теплоты к себе не потому, что ты похожа на мою супругу. Но…

Наталья молчала.

— Я познакомился с Оленькой, когда мне было двадцать. Ей — тридцать один. Она сразила меня красотой, влюбился с первого взгляда. Такая же изящная… Ее стройные длинные ноги будоражили меня с первой минуты. Выразительные карие глаза и ямочка на левой щечке буквально свели с ума. Я не мог наглядеться. Пухленькие губки, курносый носик, чувственный ротик… нежная, как у младенца, кожа… Я боготворил Оленьку, любил всем сердцем, был верен как волк. Ни одна женщина не могла прокрасться в мое сердце, заполненное любовью до краев. — Давид ласково улыбнулся, помолчал, потоп продолжил: — Мы поженились спустя полгода отношений. Через год родился сын, через два года — еще сын… Мы прожили счастливую жизнь, шли вместе рука об руку, несмотря на перипетии судьбы. — Давид задумался, отпил из бокала воды, продолжил: — В прошлом я был дипломатом, работал в КГБ. Был вынужден уезжать в командировки, подолгу жить за границей. Слава Богу, это не помешало нашему семейному счастью. Но долгие разлуки с Олей лично для меня были невыносимыми. В конце девяностых ушел в охранный бизнес. Стало чуть легче. Видеться с Олей каждый день, засыпать и просыпаться с ней рядом — для меня было важнее важного. Много я работал. Уставал. Были взлеты и падения. Но она всегда была рядом…

Давид замолчал, посмотрел на Наталью. Его глаза прослезились. Давид достал из кармана аккуратно сложенный платочек, вытер глаза.

— Ее гибель подкосила меня, — сказал Давид, чуть погодя. — Я не знал, как буду жить дальше. Не знал, чем заполнить пустоту. Последние два года езжу по местам, где мы с ней отдыхали. Заселяюсь в тех же отелях, посещаю те же рестораны, заказываю те же экскурсии… Хожу везде, где мы были вместе, шептались, держась за руку. Мне так легче. — Давид опустил глаза, вздохнул, потом с нежной улыбкой посмотрел на Наталью: — А теперь, у меня такое чувство, что она рядом.

Давид взял бокал вина, грустно улыбнулся и сказал, подняв глаза кверху:

— Я всегда буду помнить тебя, родная. Всегда буду любить.

Давид отпил из бокала. Наталья поддержала его, также сделала глоток вина, правда, молча, и поставила бокал на стол.

— Прости меня, Наташенька! Прости, что говорю все это при тебе…

— Не нужно просить прощение, Давид. Я тебя понимаю. Честно, понимаю. Ты все правильно говоришь. И мне, кстати, очень нужно было это услышать. Потому… потому что, и вправду, твое признание многое объяснило.

<…>