Любовь по расчету - Мари Стю

Как ни крути Наталья и вправду питала к Давиду чувства. Она бы даже назвала это любовью. Но любовью, несколько отличной от той, которую питают к мужчине. Она не зря, говоря Давиду о чувствах, упомянула родителей. Чувства к Давиду больше походили на любовь к близкому, родному человеку и не предполагали страсть и интимные отношения. Давид для Натальи — больше как отец, который греет своей любовью дочь. Что касается страсти, той любви женщины к мужчине, которую, скорее всего, ждет Давид, увы, в сердце Наташеньки не было. Впрочем, ничего для Натальи нового. С мужчинами постарше, гораздо старше, у Натальи всегда любовь первоначально окрашивалась в такие, родственные, тона.

То, что сказал Давид в саду, в беседке, про любовь к другому мужчине, тронуло. Но не только. Наталья, хотя и старалась гнать прочь мысли о Паше, получалось с трудом. Не раз думала, правильно ли она сделала, что рассталась с Пашей вот так, по куриной глупости, правильно ли сделала, что не выслушала Пашу, не сказала ему про беременность, правильно ли, что старалась погасить огонь любви, который хотя только зарождался, но все же горел. Возможно, прошло не так много времени, и Наталья еще не ощутила муки и страдание. Но ее мучили чувства грусти и тоски. Сложно отрицать очевидное. Хотя Наталья старалась скрывать свои настоящие чувства не только от себя, но и от других. И ей казалось, что она прекрасно справляется. В таком случае, как же Давид догадался о чувствах к другому мужчине? Он это видел.

Наталья часто вздыхала невпопад, взгляд ее не излучал яркого света радости, она будто плыла по течению, будто с чем-то смирилась; часто, словно улетала в другой мир, пока Давид что-то рассказывал; когда он прикасался к ней, рефлекторно одергивала руку, и только, одумавшись, расслаблялась, позволяя Давиду гладить свои пальчики. Наталья вторые сутки в гостях у Давида, но чувство, будто ее здесь нет. А где она? Она с Пашей. Она скучает. Она грустит. Но упорно разыгрывает спектакль, ожидая за роль высшую награду.

40.

Встреча с семьей профессора прошла великолепно. Друзья встретили Давида и Наталью с распростертой душой, так, будто знали эту пару всю свою жизнь. Давид был прав, когда говорил, что с профессором и его супругой не заскучаешь. Два сапога — пара. Настолько гармоничные и веселые супруги, хотя обоим уже далеко за шестьдесят. Живчики. Наталья мало говорила, в основном слушала. Лишь иногда профессор ее спрашивал о чем-то, а она робко отвечала. Душевная компания унесла мысли Натальи далеко-далеко от ненужной любви к Паше, и вновь она поймала себя на мысли, что жизнь с Давидом, комфортная и безопасная, приходится ей по душе. С Давидом вообще не нужно думать. С Давидом достаточно быть. С Давидом как за каменной стеной. Вот такие внутренние ощущения возникали с каждым прожитым с Давидом часом. И эти ощущения вновь возродили надежду, что тут, в Москве Наталья очень скоро забудет Пашу, любимого мужчину. Впрочем, может, уже и не любимого. А, может, и не было никакой любви. Так — страсть, жажда утонуть в объятиях молодости и красоты. Не важно. С каждой минутой важно становится то, что Наталье хорошо, а скоро будет хорошо и ребенку. Давид прав, надо принимать решение сердцем, а сердце — в желании родить здорового ребеночка, обеспечить себя и ребенка всеми земными благами. Наталья отчетливо понимала, что блага, которые по благосклонности судьбы она получит от Давида, теперь достанутся и ребенку. Надо же, как все чудно складывается!

Давид и Наталья приехали в особняк почти в десять часов пополудни. По дороге Наталье пришло сообщение от Кристины с расспросами о делах. Наталья ответила, что неудобно говорить и пообещала перезвонить чуть позже.