Ветры Гата - Табб Эдвин Чарльз (1996)

Она не ответила, и Дюмарест вернулся к кушетке. Он лег, наслаждаясь мягкостью постели, лениво изучая узор на потолке. Он был не против заключения в такой роскошной обстановке.

Вино было сверкающим изумрудом, в котором вспыхивали движущиеся пылинки рубина. Кубок сделан из великолепного стекла и украшен золотом. Капельки влаги сконденсировались на внешней поверхности бокала. Жидкость была холодной, как полярный лед.

– Из Вотена, – беззаботно сказала девушка. – Ты был там?

– Нет. – Дюмарест пил вино маленькими глотками, испытывая холод, когда оно касалось языка, и более сильный холод, когда оно опаляло горло. Согретый теплом его рук, букет запахов поднимался к его ноздрям, чтобы насытить их тонким ароматом. – Это, по-видимому, редкое вино, моя госпожа.

– Многие используют его как духи. – Сина Тос не интересовалась вином. Она даже не притронулась к нему и сидела лицом к своему гостю, осматривая его тяжелые черты лица, чувственный, но твердый рот. Он казался не похожим на того оборванного дикаря, который, как она сама видела, убил человека голыми руками. – Ты долго путешествуешь?

– Да, моя госпожа, – ему было интересно, почему он был задержан здесь для увеселения ее. Конечно, удовлетворить ее любопытство, но, наверно, не только для этого? – Я путешествую большую часть моей жизни. С того самого момента, когда покинул родную планету.

– Землю?

– Да. – Он заметил ее улыбку. – Я сказал правду, моя госпожа.

– Врач так не думает. – Ее не интересовала планета, на которой он родился. – Ты рисковал жизнью, когда сражался с созданием Эмменеда, – сказала она резко. – Что заставило тебя сделать это?

– Вознаграждение, моя госпожа.

– Такая безделица. – Ее сомнение было подлинным. – Ты рисковал своей жизнью ради такой ерунды?

– Богатство относительно, – терпеливо объяснил Дюмарест. Было очевидно, что она никогда не знала отчаянной бедности. – Ведь совсем неприятно навсегда остаться в таком мире, как этот.

– Но, тем не менее, лучше остаться живым в этом мире, чем погибнуть. Мойдор был сильным бойцом. Он убивал людей с такой легкостью, с какой я могу сломать веточку. – В ее глазах вспыхнул интерес. – Ты тоже тренированный боец?

– Нет, моя госпожа.

– Тогда у тебя должно быть какое-то тайное искусство. Как же иначе ты смог победить его, когда у других ничего не выходило?

– Другие делали ошибки. – Дюмарест посмотрел на нее критически. Она была прекрасной, как бокал, волнующей, как вино. Драгоценные камни, вплетенные в ее волосы цвета черного дерева, наверное, стоят сотню перелетов высшим классом. Столько же стоит и кольцо на ее пальце. Он стал задумчивым, пока изучал это кольцо. – Все они думали, что это игра, и старались выиграть в соответствии с правилами. Это была их роковая ошибка. Это погубило их. В бою нет никаких правил.

– Так вот почему ты лягнул его в колено? – Она улыбнулась воспоминаниям. – Интересно, почему ты сделал это?

– Любому человеку, вне зависимости от его силы или степени его тренированности, очень тяжело стоять на сломанной ноге. Это дало мне то преимущество, которого не было у других. – Дюмарест глотнул вино из бокала. Он мог бы рассказать ей и о другом своем огромном преимуществе перед теми людьми, которые погибли. Все они были обработаны светом благословения и поэтому уважали Высшую Этику. Они шли в бой, физиологически не способные убивать. Вместо этого он спросил: – Вы когда-нибудь убивали, моя госпожа?

– Нет.

– А были вы причиной смерти других?

– Нет. – Она вспомнила искаженное мукой лицо и страдающие глаза, уставившиеся в пустое небо. Кровь на конусе из полированного стекла. – Нет!

Он почувствовал ее состояние и поднял ее бокал с вином.

– Вы совсем не пьете, моя госпожа.

Она отвела бокал в сторону.

– Расскажи, что это значит – убивать? – потребовала она. – Преследуют ли тебя по ночам души погибших, сожалеешь ли ты о том, что забрал чью-то жизнь?