Влюбиться не предлагаю - Катя Маловски

— Вот, например, твой брат, — перебивает. — Не будем называть его имя всуе. Самоуверенность сотого уровня. Зато IQ, как у рыбки. На моё высказывание, что у него мозги между ног, он мне как-то ответил: «Хочешь, я ими пошевелю»?

Охотно верю, что он мог такое сказать.

— Имя брата мы произносить не будем, но, может, ты мне своё имя назовёшь всё-таки? — предпринимаю очередную попытку познакомиться ближе. Потому что называть девушку по имени — это своего рода манипуляция, которая сейчас была бы мне на руку.

— А что мне за это будет? — вот снова неожиданный для меня вопрос.

Это не девушка, а какая-то шарада.

Думай, Артёмка, думай.

— Ты мне назовёшь своё имя, а я расскажу какой-нибудь факт о себе, который практически никто из здесь присутствующих не знает.

— Окей. Ты начинаешь.

Так быстро согласилась? Ладно…

— До 18 лет я был толстым, — выпуливаю, пока не успел пожалеть, что поделился неприятным для меня фактом своей биографии.

Смотрит сосредоточенно, как будто пример в голове решает, складывая числа в столбик. Потом лёгкая улыбка трогает её губы:

— Лиля.

— Что «Лиля»? — туплю, так как показалось, что мне послышалось.

— Имя такое знаешь?

— Ааа. Лиля, значит. Очень приятно.

— Не могу ответить тебе тем же.

— Что так?

— Я, конечно, оценила твои старания, но мне не верится в искренность твоих мотивов. Ты же не просто так трёшься около меня? В чём подвох?

— А обязательно должен быть подвох?

— Здесь полно девчонок, которые с превеликим удовольствием послушали бы твои сладкие речи и откровения. А ты стоишь со мной и делаешь вид, что моя компания и болтовня тебе реально интересны.

Таак… Снова думай, Артёмка. Раз открыл одну карту, раскрывай и всю колоду. Надо идти ва-банк. И очень надеюсь, что следующий мой шаг правильный.

— Я поспорил, что поцелую тебя.

Жду её реакции. Ведь ни фига не понятно, как она воспримет эту инфу.

— Что получишь за это? — вот, пожалуйста.

— Бутылку дорогого коньяка.

— Вау. Меня оценили в стоимость дорогого бухлишка, — усмехается с ноткой грусти. — Недурно. Насколько дорогого?

— Ну, тысяч пятнадцать-двадцать, — выдаю факт за фактом. А чего уже терять?

— С кем спорил?

— А это важно?

— Хочется знать, кто оценил меня на двадцать косарей.

— Тот, чьё имя мы не называем всуе.

— О, беляшик. Кто б сомневался.

— Почему беляшик? — хмыкаю, не понимая, в чём прикол.

— Это очень занимательная история. Купила как-то на вокзале беляш. Жирно-противный такой. Меня с него стошнило. Вот и при упоминании Тимура Соко́вича меня каждый раз подташнивает, и начинается ранняя стадия гастрита.

Может, вы всё-таки встречались? Болезненное расставание и всё такое? Откуда эти неоднозначные эмоции?

— Мог бы и дальше по моим ушам ездить, — продолжает. — Зачем ты рассказал мне о споре?

— Решил быть с тобой честным.

— И в обмен на честность я обязана пустить твой язык ко мне в рот? Чтобы потешить твоё самолюбие и самолюбие твоего брата?

— Ты потешишь его самолюбие, если не разрешишь мне тебя поцеловать. Потому что он уверен, что так и будет. А вот если поцелуй состоится…

Мою мысль ловят на лету:

— Давай так. Я позволю тебе меня поцеловать. Но коньяк достается мне.

— Зачем тебе коньяк, ты же вроде как даже не пьёшь?

— Не пью. Но мне необходимо будет после поцелуя с тобой продезинфицировать свой рот.

А вот тут обидненько. Но задвину-ка я свои обидки куда подальше. Девчонке вообще рассказали, что на неё поспорили. А она ничего. Держится.

— И ещё момент. Поцелуй будет непубличный, — озвучивает ещё одно требование.

— Непубличный? А как же все поймут, что поцелуй имел место быть?

— Поймут, не беспокойся. Так что, либо так, либо катись к чёрту, а если быть точнее, к своему брату. И передавай ему большой и пламенный привет.