Влюбиться не предлагаю - Катя Маловски

Оглядываюсь. Свободного пространства немного. И если учитывать, что комната поделена книжным стеллажом на две зоны, то лично Лилиных метров совсем мало. Аккуратно заправленная в серых тонах односпальная кровать с яркой декоративной квадратной подушкой прижата к стене. Рядом вплотную стоит небольшой рабочий стол, на котором нет захламления бесконечными сувенирами и безделушками, как это часто бывает у девчонок. Единственное, за что может зацепиться глаз — это блестящий позолотой кубок в виде застывшего в движении бегущего атлета.

Лилины способности были удостоены награды? Горжусь. За такие ножки я бы ещё и медальку вручил их обладательнице.

— Что бежала? — обращаюсь к стоящей за моей спиной Гордеевой.

— Полумарафон. Было трудно, но я справилась.

— Фига ты выносливая.

— Есть такое, — присаживается на краешек стола. — Ты мне говорил, что тоже выносливый.

— Говорил. Вот у тебя сильные ноги, а у меня сильные руки.

— Чем докажешь?

— То есть того, что я уже демонстрировал, тебе не достаточно в качестве доказательств?

— Неа.

Не раздумывая, на вытянутых руках принимаю упор лёжа на полу:

— Ложись мне на спину.

— Зачем?

— Будем проверять мою выносливость.

— А я тебя не раздавлю? — мнётся в нерешительности.

— Если уж я тебя не раздавил, — дёргаю бровями, — то ты меня и подавно. Держись за плечи, чтобы не скатиться.

Когда Гордеева укладывается сверху, чувствую тепло и тяжесть её тела. Хотя, что там за тяжесть? Так, пушинка невесомая. На вдохе мягко опускаюсь вниз, разводя локти в сторону. Касаюсь грудью пола. На выдохе плавно поднимаюсь вверх, локти до конца не выпрямляю. Делаю несколько повторов, прежде чем задать Лиле вопрос:

— Почему я всё время должен тебе что-то доказывать? — моя игривая улыбка проступает между вдохами и выдохами.

— Будь ты со мной на беговой дорожке, я бы тебе тоже что-нибудь доказала.

— В этом я не сомневаюсь. Но раз мы не на беговой дорожке, может, ты сейчас меня хоть чем-то удивишь?

— Удивить?

— Ага.

Задумывается. А я продолжаю отжиматься.

— Вот сейчас я сзади тебя. Да? — растягивает слова, легонько приобнимая.

— Да, — а я осознаю, как меня прёт запах её волос, спадающих мне на плечо.

— Как ты смотришь на то, — гладит кончиками пальцев впадинку за моим ухом, — чтобы сзади оказался ты?

Не знаю, правильно ли я понимаю её вопрос, но на всякий случай затыкаю свой рассудок, который начинает орать как сумасшедший: «Да, да, да! Хочу, хочу, хочу!».

— Твои предложения мне нравятся всё больше и больше, — произношу с не пойми откуда взявшейся хрипотцой в голосе.

Лиля слезает с меня. А я поднимаюсь с пола, встаю на ноги:

— Разрешите исполнять?

— Подожди… Подожди меня здесь, — усаживает меня на кровать. А сама как будто что-то обдумывает. — В твоей физической выдержке я убедилась, теперь убедимся в эмоциональной, — скрывается за стеллажом.

— Надеюсь, ты никого расчленять и топить на моих глазах не будешь? У меня тонкая душевная организация. Я всегда плачу при просмотре «Титаника», «Хатико» и «Зелёной мили».

На мои откровения отзывается лишь щелчок выключателя. Комната погружается в полумрак. Из освещения остается только тусклый свет настольной лампы. Я где-то слышал, что темнота — друг молодежи. Поэтому рукой дотягиваюсь до плафона и опускаю его почти до самой столешницы. Вот так вообще шикардос.

Внезапно включается негромкая музыка.

Из-за стеллажа показывается рука Гордеевой. Приветственно мне машет. Наклоняю голову и машу своей рукой в ответ. Потом появляется вся Лиля. Поворачивается ко мне спиной, начинает соблазнительно покачивать бёдрами и двигать плечиками в такт музыке. В плавных движениях поднимает руки вверх, запускает их в свои волосы. Касается шеи, затылка. Оборачиваясь, смотрит на меня кокетливо через плечо, продолжая ловить ритм.