Алые небеса - Катерина Райдер, Анна Романова

Маша оборачивается, медленнее, чем я того ожидаю. Мучительно долго… За эти несколько секунд моё сердце успевает с гулким «ох» пробить под ногами землю.

Вижу её глаза – красные, опухшие. Лёгкие сжимаются от догадки, прицельно бьющей под дых: плакала из-за меня, я – причина этих слёз. Чувствую, как по телу ударной волной разливается усталость, буквально. Даже зонт держать становится сложно. Всё, чего я сейчас хочу, – сгрести Машу в охапку, прижать к себе крепко-крепко и забыть последние пару дней, как страшный сон. Но нуждается ли Соколова в том же? По взгляду вижу – да… Пусть в данный миг он и затоплен горечью.

– Я подвезу, – роняю тихо, снимая наше взаимное бездействие с паузы.

Очередная смена настроения русской – она щурится, хотя ни одна вывеска не простреливает светом в лицо, поджимает губы, начинает дышать чаще – снова изнывает от противоречий.

Как же надоело! Как же глупо! Пора завязывать…

– Пожалуйста, не спорь, – произношу более твёрдо, туго сглатывая (только бы послушала!), прикрывая на секундочку глаза, и сквозь шум дождя слышу хлопок автомобильной двери – Маша отпускает такси, что скрипя шинами, запускает вновь моё, почти остановившееся, сердце…

Молча направляемся к корпоративной машине. Пока идём, я всё думаю: как поступить дальше. Нам определённо стоит сесть за стол переговоров, разъяснить ситуацию, но готова ли к этому разговору Мария? Если решила пойти со мной, то да? Или она так поступает из вежливости?

Бред! Этой русской палец в рот не клади, хотела бы отшить окончательно – сделала бы.

Усаживаю девушку на переднее пассажирское, направлюсь к водительскому, но занимать своё место не спешу – что-то давит на рёбра – скверное предчувствие.

Сканирую взглядом площадь. Вижу, как к парадному входу ресторана подъезжает роскошное авто представительского класса. Из него выходит… секретарь Чон? Мужчина раскрывает огромный чёрный зонт (сознание сразу коробит от радуги Джу Ён над собственной головой), спешит к ступеням крыльца, где его ожидает Мин Хо, безотрывно глазеющий на меня.

Чёрт! Значит, Пак видел всё, что произошло на улице…

Ладно, мудила, разберусь с тобой позже. Сегодня ты не вписываешься в мои планы.

Забываю о поганце сразу, как оказываюсь внутри салона. Потерянный вид Маши столь резко возвращает в момент «здесь и сейчас», что я чуть ли не давлюсь воздухом, и, тихо откашливаясь, завожу двигатель.

Периферическим зрением улавливаю – девушка дрожит. Ещё бы: конец сентября, ливень, практически ночь, да ещё и масса «незабываемых впечатлений».

Снимаю куртку. Она кожаная, значит, изнутри сухая. Тянусь к пассажирке, чтобы защёлкнуть ремень безопасности, ведь сама она, кажется, не в состоянии это сделать – слишком погружена в раздумья. Но когда оказываюсь лицом к лицу, Маша резко поворачивает голову и замирает, даже дышать перестаёт. От мгновенно вспыхнувших в смущении девичьих щёк хочется улыбнуться. Соколова госпожа боевая, но когда дело доходит до меня, её спесь в момент исчезает. Чувствую тепло в груди. Пульс начинает ускоряться. Её пухлые губы так близко… Но позволить себе прикоснуться к ним без разрешения – значит, проявить неуважение. Не хочу спугнуть. Я не желаю, чтобы Маша думала, будто у меня лишь одно на уме. Буду действовать по плану: сначала точки над «i», а потом уже всё остальное. Поэтому давлю в себе первичные желания, натягиваю на лицо подобие делового выражения, защёлкиваю ремень и кладу поверх коленей девушки куртку – не весть что, но, может, хоть немного согреет. А затем включаю подогрев сидений и выезжаю на автостраду.