Ты мне не нравишься - Мария Перевязко

Стелла кривится и легонько шлепает его по бедру.

— Фу, — морщится она, — гадость.

— Не боись, — подмигивает ей Ник, — твой ухажер уже несется к тебе.

Я удивленно смотрю на Стеллу. Это еще что за новости? Она смущается, теребит волосы, закусывает губу.

— Быть не может! — выдыхаю я. — Эдик?!

— Знаю, знаю, — отмахивается она, — глупо, конечно. Но он уже всю мою комнату завалил цветами. Причем моими любимыми. Ума не приложу, как он узнал!

Ник причет глаза, но доволен, как кот, своровавший сметану. Я ухмыляюсь. Эдик и в правду ведет себя странно. Думаю, Стелла действительно ему нравится, раз он так отчаянно пытается заполучить ее расположение. Пусть это даже никуда не приведет, здорово, что она решила дать ему шанс.

— Пойдем, — тянет меня за рукав Ник.

Мы двигаемся по коридору размеренным шагом. Его рука обвивает мою шею, и я почти что перестаю дышать. Раньше я смотрела на подобные парочки с раздражением, но сейчас ругаю саму себя. Я же не знала.

Мимо проносится директор, как всегда, с горящими глазами. Он останавливается чуть дальше нас, поворачивается и смущенно улыбается.

— Вечером все в силе? — тихо спрашивает он, и Ник отвечает ему многозначительным кивком.

— Что в силе? — через минуту уточняю я.

— Кажется, они сегодня собираются сделать какое-то объявление, — таинственно выдает Ник.

Я хмурю брови, лицо напрягается.

— Расслабься, — просит Ник, — все ведь хорошо.

— Не могу привыкнуть, — бормочу я, — к тому, что моя мать… и Антон Николаевич. Боже. По-твоему, это нормально?

— По-моему, они влюблены, — говорит Ник и прижимается губами к моей щеке, я отстраняюсь.

— Они прячутся по углам, как подростки, — протестую я, — делают вид, что никто ни о чем не догадывается. Это не похоже на что-то серьезное.

Ник даже останавливается, смотрит на меня с подозрением и успокаивающе говорит:

— А ты бы как вела себя в их возрасте? У них дети, обязательства. Им тоже сложно. Возможно, даже сложнее, чем вам со Стеллой.

Я корчу недовольную мину. Ник, как всегда, прав. К тому же мама заметно изменилась. Помню наш долгий разговор в ночь перед тем, как я должна была уехать в интернат. Что интересно, говорила, в основном, я. Из меня лился грязный поток из всех обид и подавленных чувств, я обрушила на мать всю боль, что преследовала меня многие годы. И в тот раз мама впервые позволила мне высказаться. Она терпеливо слушала мои излияния, и в какой-то момент я отчетливо видела слезы на ее глазах.

Она сказала, что попытается стать лучшей матерью. Хоть я и отнеслась к этому с предубеждением, это оказались не просто слова: она передумала меня отсылать.

Каждый день, когда я по обыкновению возвращалась из школы и стремилась в свою комнату, она останавливала меня и приглашала отобедать вместо с ней. Поначалу я отказывалась, но она продолжала настаивать, и однажды я сдалась. Не скрою, мне было любопытно посмотреть на то, как она будет исправлять сложившуюся ситуацию. Таким образом мы стали обедать вместе. Если раньше мне казалось, что я живу с призраком, то теперь мы стали кем-то вроде соседей. И это было начало.

Мы общались. Она рассказывала мне о себе, я ей — о школе и повседневных, ничего не значащих проблемах. Делиться чем-то личным мне не хотелось. Я всегда чувствовала, что мама может закрыться так же быстро, как открылась. Мне не хотелось давать себе ложные надежды.