Непреодолимо - Мелани Харлоу (2022)

— Тебе нужны объятия? — спросила она. — Фрэнни говорит, что от объятий плохой день становится лучше. Я кивнул, мое горло сжималось. — Да. Думаю, да.

Она села и обвила руками мою шею. Я прижал ее маленькое тело к себе, вдыхая аромат ее детского шампуня и сдерживая слезы. Я просто хотел сделать все правильно для нее, для них.

Но как можно было знать наверняка, что именно правильно? То, что казалось правильным мне, не обязательно было правильным для них.

Почему все так сложно?

* * *

В пятницу днем я сидел за своим столом, передо мной был открыт ноутбук, но мои глаза не смотрели на экран. Я смотрел на фотографию на своем столе, которую Фрэнни сделала прошлым летом на пикнике в Кловерли. Уинифред сидела у меня на плечах, ее крошечные ручки были в моих, а две другие обезьянки висели у меня на руках. Я запомнил тот день так хорошо, потому что в этот день впервые после отъезда Карлы, все трое детей казались абсолютно счастливыми — ни слез, ни просьб о ней, ни какого-либо нытья. Впервые я подумал, что у нас все будет хорошо. У нас еще будут хорошие времена.

В тот день все это было благодаря Фрэнни. Она все продумала заранее и приготовила множество занятий, которые, как она знала, будут интересны детям — игры, поделки, общение с животными. Она занимала их почти весь пикник, что давало мне возможность отдохнуть с коллегами и друзьями. Вообще, Кловерли всегда казался мне семьей, и Фрэнни была частью этого.

Теперь ее нет в моей жизни, и я ужасно по ней скучал. Будет еще хуже, когда я найму новую няню на ее место. Я не видел ее на работе, не видел ее дома. Пустота в моей жизни грызла меня, огромная, зияющая дыра, и я сама ее вырыл.

Я опустил голову на руки.

— Все в порядке? — спросил глубокий голос.

Я поднял глаза и увидел Джона Сойера в дверях своего кабинета. — О, привет, Джон. Заходи.

Он вошел в мой кабинет. — Уже почти пять. Почему ты до сих пор здесь?

— Я мог бы спросить тебя о том же. Я закрыл свой ноутбук и жестом указал на стулья напротив меня. — Присаживайся.

Он опустился в одно из них и выдохнул. — Я уже ухожу. Моя жена заставила меня пообещать, что я больше не буду работать до пяти, по крайней мере, зимой.

— Неплохая идея.

— У нее столько идей о том, как провести зимние вечера, расширяя кругозор и укрепляя здоровье. И она все время говорит мне о пенсии. Хочет больше путешествовать. Он покачал головой, провел рукой по своим серебристым волосам. — Теперь на ее стороне Хлоя и Эйприл. Они все объединились против меня. Пытаются выгнать меня.

Я засмеялся. — Я не знал об этом.

— Это правда. Вот увидишь, — ворчал он. — Твои дочери вырастут и будут против тебя, Мак. Они кажутся такими милыми и невинными, держат тебя за руку, когда переходят улицу, а потом ты моргаешь, и они уже выросли, со своими собственными идеями о том, как вести дела, и своим мнением обо всем, что ты делаешь или не делаешь… Он щелкнул пальцами. — Это происходит вот так.

Я уже мог увидеть, как это происходит с моими детьми, поэтому я знал, что он прав. — Да. Время движется слишком быстро.

Сойер снова вздохнул. — Это точно. И я полагаю, что ты должен максимально использовать то время, которое у тебя есть.

Я посмотрела на него с беспокойством. — У тебя все в порядке со здоровьем?

Он пренебрежительно махнул рукой. — Да, у меня есть некоторые проблемы с давлением, и старое сердце понемногу изнашивается, но ничего такого, серьезного.

— Это хорошо.

Он оглядел мой кабинет, и тишина стала немного неловкой. Знал ли он о нас с Фрэнни? Знал ли он, что все кончено? Я чувствовал, что должен извиниться перед ним, что воспользовался его доверием и щедростью. Я пытался придумать, как выплеснуть это из души, когда он снова заговорил.

— Знаешь, Мак, ты для нас как член семьи. Он поднял фотографию меня и девочек, на которую я смотрел раньше, и положил ее себе на колени.