Он потягивается и садится, одеяло падает ему на колени, обнажив его гладкую грудь. Колт встречается со мной взглядом и ухмыляется.

— Что ты делаешь? Возвращайся в постель, — похлопывает он рукой рядом с собой. — Я голоден.

Его взгляд падает на мои ноги, и я понимаю, что голая.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — переспрашиваю я, чертовски сбитая с толку.

Я никогда не оставалась на ночь в его постели. Никогда. Ни разу. Мы трахаемся, а потом расходимся в разные стороны.

— Выключи свет и возвращайся в постель, — приказывает Колт, ложится и переворачивается на живот. Одеяло сползает, открывая мне прекрасный вид на его задницу.

Я на секунду задумываюсь о том, чтобы сделать, как он велит, но тут вспоминаю то утро на кухне, когда парни говорили, что, просыпаясь в постели с женщиной, всегда вылизывают киску. Я качаю головой, понимая, что сегодня утром я этого допустить никак не могу. Ему следует кое-что объяснить.

Прислонившись к стоящему позади меня комоду, я с шипением вдыхаю от острой, как укол, боли.

— Что?..

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что это, но на комоде ничего нет, поэтому я провожу рукой по своей заднице.

— Блядь, — снова шиплю я от той же боли.

«Что, черт возьми, у меня на заднице?»

Я оглядываюсь через плечо, смотрю в зеркало на свой зад и вижу на нем пластырь. Какого хера? Я срываю его, невольно вскрикнув от боли, и Колт вскакивает с кровати.

— Что случилось? — спрашивает Колт, подходя ко мне.

Я вскидываю руки, и он останавливается.

— Пожалуйста, скажи мне, что это шутка! — прошу я, и мои глаза застилают слезы.

— О чем ты говоришь? — прикидывается дураком он.

Я сжимаю руки в кулаки.

— Почему у меня на заднице вырезано твое имя? — рычу я.

По его лицу расползается ухмылка.

— Не помню, чтобы прошлым вечером ты меня останавливала.

— Я даже не могу вспомнить прошлый вечер! — кричу я. — Зачем ты это сделал?

— Потому что Нейту нужно было напоминание о том, что ты принадлежишь мне, — просто отвечает Колт. Как будто вырезать его имя на моей заднице — это в порядке вещей.

— Нет, нет, нет, — я зарываюсь дрожащими руками в свои и без того спутанные волосы. — Ты, наверное, шутишь.

Колт протягивает руку, хватает меня за плечо и притягивает к своему обнаженному телу.

— В этом нет ничего особенного.

Я бью его по лицу.

— Это... это очень важно.

Колт заклеймил меня. Сделал своей способом, о котором я и помыслить не могла.

— А что, если я вырежу на тебе свое имя? — огрызаюсь я.

Колт поворачивается, подходит к тумбочке и открывает верхний ящик. Вынимает перочинный нож и открывает его. Вернувшись, он протягивает его мне рукояткой вперед.

Я таращусь на него. Этот нож я подарила ему пять лет назад на День рождения. И пожелала ему умереть от потери крови. Я подарила ему этот нож после того, как Колт подарил мне фаллоимитатор с надписью: «Иди на хуй».

— Вырезай, — говорит он, протягивая мне нож.

— Колт, — шепчу я.

Либо он, блядь, сошел с ума, либо это игра. Вот куда все зашло, и я не знаю, что делать.

Свободной рукой он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Сделай это, принцесса. Тебе даже не придется меня привязывать. Я с радостью буду лежать здесь и истекать для тебя кровью.

От его слов у меня перехватывает дыхание. Как он может заставить меня ненавидеть его и одновременно желать этого? Почему я всегда чувствую, что проигрываю в этой игре? Клянусь, если бы Колт захотел, то мог бы свести меня с ума в считанные дни. Сейчас для этого нужно совсем немногого.

— Сядь мне на бедра и вырежи свое имя у меня на груди, принцесса. Пусть весь мир видит, как сильно ты меня любишь.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь найти хоть унцию обмана. Колт пытается мной манипулировать, выставить меня в глупом свете.

— Я не люблю тебя, — шепчу я.