Эффект Боке - Надежда Мельникова

Марта не дала ему время подумать, она снова прижала к себе, целуя еще жарче, хотя жарче уже было некуда. Тело закололо тысячами маленьких иголок, захотелось взять ее на руки и отнести наверх. А ведь он считал, что не любит целоваться. Она гладила его плечи, грудь, ласкала шею. Шейн отшатнулся, в голове стало что-то простреливать, он едва удержался на ногах, немного отошел в сторону, чтобы не упасть, и схватился за голову. Он вспомнил, как целовал ее вздернутую грудь, с удовольствием облизывая розовую вершинку.

Марта погладила его по лицу, заставляя смотреть себе в глаза. Шейн хотел что-то сказать, но она, бесцеремонно скользнула языком ему в рот, посасывая кончик. И это стало последней каплей. Низ живота онемел от желания. Если этой женщине хотелось приключений на свою рыжую голову, то она их нашла, потому что игры кончились, и он не собирался ни в чем себе отказывать.

Шейн снял ее с подоконника, взял за бедра, совершенно не думая о том, как они выглядели со стороны. Парочка обкурившихся подростков. Марта обхватила его ногами, плотно прижавшись к твердому паху. Подыматься по лестнице было неудобно, он нес ее в свою юношескую спальню, не замечая гостей, что в шоке оглядывались. Навязчивая девица из студии открыла рот, Шейну захотелось щелкнуть ее по носу. Но это было всего несколько секунд, потому что он тут же забыл про нее, продолжая взбираться наверх. Марта лизнула его шею, сильные руки дрогнули. Он поставил ее на ноги, на самой верхней ступеньке, но только для того, чтобы еще раз слиться в поцелуе.

Они не заметили, как отец стал потихоньку выпроваживать гостей. В темном коридоре на втором этаже, Шейн придавил Марту к полотну двери, провел руками от груди до талии, сжал ягодицы, прижал к своему твердому паху, от чего Марта застонала в голос. Шейн поцеловал ее еще раз, затем толкнул дверь. Развернул ее к себе спиной, уверенно расстегнул платье, и молния поползла вниз. В голове вспыхнули новые картинки, он старался на них не зацикливаться. Шейн видел, как притягивает ее на барном стуле, как целует у каштана на улице, как прижимает к ледяному стеклу на подоконнике незнакомой кухни, как целует туда, куда не так уж часто целовал других женщин.

Красное платье упало на пол. Шейн погладил ровную спину, дышать стало трудно. Марта дрожала, он развернул ее к себе лицом, чтобы снова поцеловать. На ней не оказалось бюстгальтера, и он чуть с ума не сошел от вида ее жаждущих ласки затвердевших сосков.

Он чувствовал, как она испугана, но не от того что не хотела его, а потому что ждала и, судя по всему, очень давно. Шейн снова вернулся к ее губам, а затем толкнул на кровать. Ибо стоять на ногах уже было невозможно. Целуя и поглаживая нежную белую кожу, он постоянно останавливал себя, чтобы не сорваться на грубость, не взять ее резким рывком, прямо сейчас, быстро, немедленно, как хотелось. Целовал соски, живот, ласкал руками грудь, гладил центр удовольствия, наслаждаясь тем, что трусики под ладонью совсем влажные. Марта бесстыже выгнулась, подтягивая его к себе, целуя в губы и умоляя:

- Пожалуйста…

А Шейну ничего больше и не нужно было, он грубо расстегнул свои штаны, рывком, беспорядочно, дергая молнию, высвобождаясь. Согнул в коленях ее ноги и не сдержался, отчаянно врываясь…

Марта вскрикнула, вцепилась в его плечи, а он не мог быть слишком медленным и нежным, он просто был не в состоянии.

Шейн восстановил в памяти это желание, оно копилась месяцами, оно зрело, рвалось наружу, скручивая в тугой узел и не давая вздохнуть свободно. Он врывался в нее дико и неистово. Вколачивался, наслаждаясь ее стонами, полузакрытыми глазами, порхающими ресницами, тяжелым дыханием и руками, царапающими плечи. Марта приподымалась, вторя его темпу, заставляя входить еще глубже. Прибывая в какому-то безумии, она сорвала с него оставшуюся одежду. Она хотела его обнаженного тела, всего Шейна на себе.