Ари - Елена Филон

Страшно ли мне?

Да?

Чего я боюсь?

Всего. Отдать себя Ари. Оказаться обнажённой перед Ари. Видеть его лицо, когда он будет смотреть на шрамы изуродовавшие моё тело. Быть его. Отдать ему всю себя. И лишиться его, когда это всё закончится.

Его руки оказались на вырезе моей рубашки. Ари смотрел мне в глаза: пристально и уверенно, давая понять, что он открыт передо мной; не прячет взгляд.

А я нет.

Глаза в глаза.

Первая пуговица расстегнулась.

Вторая.

Моё дыхание участилось, стало нервозным, будто я бегу марафон. Уверена – на лице написано всё, что я сейчас испытываю. Я хочу этого. Но я в панике. В ужасе. Ни один мужчина не касался меня после Питера Болтона и все мы знаем, чем закончился мой первый и единственный секс. Тогда я была под порошком. И тогда я была дурой.

Третья пуговица.

Я судорожно вздохнула, остановив Ари, схватив его за запястья.

Ари замер. Глядя всё с той же болезненной нежностью, но с явным непониманием.

– Чего ты боишься? – прошептал он. – Меня?

– Нет. Себя, – ответила едва слышно, отстраняясь на шаг и, непослушными пальцами, пытаясь застегнуть пуговицы.

Но Ари не позволил мне закончить всё сейчас… Решительно схватил за руку и повёл в спальную. Остановился перед настенным зеркалом отражающим нас обоих в полный рост и развернул меня к нему лицом, а сам встал позади, так что я могла видеть его в отражении, ведь Ари на целую голову выше меня.

Ловкими аккуратными движениями он собрал мои волосы и опустил вдоль спины. Прижался ко мне, так что я всем телом ощутила каждый рельеф его твёрдой груди, и положил ладони на мою напряжённую шею.

– Смотри мне в глаза, Тея, – прошептал он, глядя на моё зеркальное отражение. – Только на меня.

Его ладони скользнули вниз по плечам и опустились на то место, где он остановился.

Четвёртая пуговица была расстёгнута.

Я не смогу.

Дёрнулась к двери, но Ари силой остановил меня, словив за талию, и вернул к зеркалу.

– Смотри на меня, Тея! – требовательно произнёс он. – Только в глаза!

Дрожа всем телом, я встретилась в зеркале с глазами Ари, ненавидя его за то, что он делает и, ненавидя себя ещё больше за то, что не могу сопротивляться, как следует.

– Я не хочу, чтобы ты видел меня без одежды, – отрывисто и жалко прошептала, стряхивая слёзы с ресниц.

На лбу Ари проступили тоненькие морщинки, когда он взглянул на меня из-под бровей, и его лицо напряглось.

– Я не хочу смотреть на тебя, Тея. Я уже всё видел. Я хочу, чтобы ты на себя взглянула. По-другому. Не так как всегда.

– Ты видел меня без одежды?

– Однажды, – Ари пожал плечами. – И камера была плохо сфокусирована.

Я должна на него злиться, но нет… после его слов я даже испытала некое облегчение.

Последняя пуговица была расстёгнута, и Ари спустил рубашку с моих плеч. Снял рукава и отбросил на пол, ни разу не разорвав контакт глазами.

– Теперь посмотри на себя, – дыхание опалило кожу, и мягкие губы нежно коснулись мочки уха. – Посмотри. Этого ты боишься?

Я разглядывала шрамы на всей левой стороне тела.

Это ужасно. Я ужасна.

– Это – не то, чего надо бояться, – уверенно говорил Ари, поглаживая ладонями мой живот, опускаясь ниже, к резинке спортивных штанов. – Эти шрамы, Тея, доказательство того, что однажды ты была на волоске от смерти. Но ты выиграла эту битву. Ты жива. И ты должна гордиться этим, а не стыдиться, будто это какое-то клеймо. Огонь не пощадил твоё тело, Тея, но это не значит, что ты теперь уродлива, ведь огонь не тронул самую главную часть тебя. Ты честная, ты добрая, забавная, милая иногда. И ты красивая, Тея, очень красивая! Гораздо красивее тех людей, чьих шрамов не видно за блестящей обёрткой. Потому что эти шрамы изуродовали их души – вот чего надо стыдиться. Я стыжусь.