Розмари - Маша Драч

— Знаешь, как-то всё это странно. У меня новая жизнь, но я всё равно мало что знаю, о своем прошлом. Ну, в смысле, мне известно, кто мои родители, а помимо этого? Наверняка я училась в школе, возможно, даже у меня были друзья, кумиры. В конце концов, или мама, или папа научили меня стрелять из пистолета. Надо же, ты что-то умеешь делать, но совершенно не помнишь, каким образом научился этому.

— Мне, конечно, трудно тебя понять, но надеюсь, что однажды ты вспомнишь всё, что когда-то забыла. А если подобного не произойдет, то, наверное, это знак, что не следуют оборачиваться и смотреть в прошлое.

— Может, ты и прав, — я пожала плечами.

После душа мы сели завтракать. Лола уже по традиции после своей трапезы, не спешила покидать кухню и просто сидела в углу, забавляясь своей резиновой игрушкой. Я почти закончила с овсянкой, когда раздался звонок в дверь. Лицо Алестера прояснилось, голубые глаза заблестели невероятной радостью, улыбаясь, он сорвался с места и пошел открывать. Отправив последнюю ложку каши в рот, я засеменила вслед за Коулманом.

Друг открыл дверь. На пороге возник молодой стройный парень с длиной светлой челкой и небольшим пучком на голове. Бросив увесистую дорожную сумку на пол, гость прыгнул Алестеру прямо на руки, обхватил его руками и ногами, после чего крепко и страстно поцеловал Коулмана в губы. Я едва не подавилась своей овсянкой.

У меня были некоторые подозрения насчет ориентации Алестера. Да и возникли они именно из-за его друга. Он так робел и немного смущался, когда я произносила имя Френсиса, что только слепой не заметил бы очевидного. Просто образ Коулмана никак не вязался с человеком, который предпочитает партнеров своего пола. Немного брутальный, беседы с подчиненными он вел достаточно жестко, любил пиво и сигареты. Конечно, всё это стереотипы, типа гей должен быть женственным и смотреть мелодрамы, но всё-таки свои подозрения я долго считала лишь подозрениями.

— Пирожочек! — звонким голосом воскликнул Френсис и наконец-то стал на ноги.

Пирожочек? Милое прозвище, особенно, для человека ростом под два метра.

— Здравствуй, малыш, — Алестер нежно пригладил светлые волосы своего парня и как-то по-особенному ему улыбнулся, с неким трепетом что ли и восхищением.

— А это и есть твой Мотылёк? — большие зелёные глаза Френсиса с любопытством посмотрели на меня. Неудивительно, что он знал обо мне, ведь и я знала о нем. Вопрос оставался лишь в том, сколько всего ему известно.

Проглотив свою многострадальную кашу, я приветливо улыбнулась.

— Да, — ответил Коулман. — Ее зовут Розмари.

— Можно просто Роза, — предложила я.

Френсис окинул меня изучающим взглядом, затем подошел. Его изящная, наполненная грацией походка, говорила о том, что этот человек действительно был задействован в искусстве танца. Мне даже стало как-то неловко, ведь мне таким плавным движениям никогда не научиться. По большому счету, я чаще вела себя как мальчишка: могла грязно выругаться, а при крайней необходимости затеять драку. К тому же, когда живешь в борделе нет ни времени, ни желания строить из себя принцессу.

Да, Калэб в свое время наряжала меня в платьица, но даже они не могли до конца скрыть моей сущности. Стало даже чуточку странно оттого, что я вдруг начала забивать голову такими вот девчачьими глупостями. Зачем мне это надо?

— Ты очень красивая, — вдруг задумчиво заявил Френсис, осмотрев меня со всех сторон.

Конечно, мне было приятно слышать такие слова в свой адрес, но я не могла поверить в их искренность. Я не считала себя красавицей. Обычная, таких девушек как я много, и во мне уж точно нет ничего особенного. Как-то в доме Грейсонов я в одно время начала считать себя привлекательной, теперь же снова вернулась к исходной точке. Вроде бы и ела достаточно, но всё равно такая же тощая, бледная и с вечно сбитыми коленками. Я видела в журналах по-настоящему красивых женщин, и у меня с ними уж точно не было ничего общего.