На голубом глазу - Элла Чак, Евангелина Глазкова (2022)

Меня давно никто не спрашивал о таком. Никто не собирался защищать меня, потому что я сама не давала. Я так привыкла быть сильной, казаться сильной, пытаться быть сильной, учиться быть сильной или притворяться, что никому ни на что не жаловалась.

Я должна быть сильной, чтобы спасать всех женщин планеты хотя бы своим поведением, поступками и образом жизни. Подписывать петиции, голосовать, водить машину, трактор и трамвай, уметь пользоваться паяльником или домкратом.

– Все хорошо, – трясла я головой, не в силах сорвать маску, на ценнике которой значился артикул и название: «маска человеческая женская с названием – Я в полном порядке» – Просто… Лина с бадами под носом. И еще Марк с гаремом.

– С чем?

– Я не знаю, что мне делать, Костя? Я не такая, как он думает!

– Он дурак, если думает о тебе как-то плохо.

Если бы Костя сидел поближе, мы бы скорее всего сейчас поцеловались. Но мое приключение в Турции переставало быть мелодрамой с легкой романтической интрижкой, еще немного и начнется детективный боевик.

– Он моя первая безответная любовь. Марк, – кивнула я в сторону Ауры. – Весь институт по нему страдала. И ненавидела Диану. Его девушку. Такую красивую… умную, веселую… идеальную и лучше всех подходящую ему. Я бы и сама в нее влюбилась, будь мужиком. Это у нее свадьба, помнишь, я говорила? Марк просит нас с Линой помочь.

– Устроить девичник?

– Украс… – осеклась я, вспомнив, что говорю с незнакомцем (и неважно, что пару минут назад я была готова поцеловать его), – украс…ить зал. Просит помочь украсить зал.

– Ева, – заправил он мой кудрявый локон за ухо. – Можешь сказать, как есть.

– Не могу. Не нужны тебе эти проблемы, Костя!

– Твои проблемы, мои проблемы. Я же не только браслет могу завязать на запястье, я могу помочь.

– Зачем? Ты работу потеряешь. Не нужно нам… так дружить!

– Как так?

– Тесно. В плане доверия. Ты работаешь здесь, а я туристка. Мы больше никогда не встретимся. Не веди себя так, как будто я тебе нравлюсь.

Костя улыбнулся и отвел взгляд, поворачиваясь к морю при этом вытянул руку, сжимая мои пальцы. Через секунду он обернулся и прошептал:

– Нельзя этого делать… знаю, но ты нравишься мне. И это по-настоящему. Это правда.

Рано я поставила мелодраму на стоп.

Потянувшись ко мне, он сделал паузу, замерев возле губ (я не отпрянула и не оттолкнула его) и он аккуратно меня поцеловал.

Господи, как я любила такие поцелуи! Осознанные, будто спрашивающие. Без страстных заглатываний друг друга с распахнутыми челюстями, от которых можно заработать артрит подчелюстного сустава. Наш с Костей поцелуй был нежным и где-то робким, чувствующим, когда нужна пауза, с прикосновением щек и поцелуев шею. Я таяла и забывалась, пока Костя не обнял меня. Он просто обнял. И держал бы меня до рассвета, ничего не говоря. Ничего не спрашивая. И я могла бы сидеть вот так, укутавшись в него до самой старости.

Но вместо старости, наступила реальность.

Я сказала правду:

– Он хочет украсть человека, – ответила я, не расцепляя объятий, – хочет украсть Диану у курдского бандюка. Рахат коллекционирует их. Собирает по всей планете, запирает и прячет.

– Рахат? Он сказал, что украдет невесту у Рахата?

– Ты его знаешь?

– В Турции его все знают. И все боятся.

Я вздохнула и поднялась с плеча Кости:

– Марк в розыске. Меня тормознула таможня, – шептала я как на исповеди, – я визитку взяла с номером и должна позвонить, если встречу. А он! Свалился на голову сам! Просит Диану спасти! Да он… он же! Он ни разу со мной не поздоровался за пять лет! А теперь такой сидит перечисляет: помню твоё эссе, помню юбку, помню гладиолус в волосах…!

– Нарцисс, – произнес Костя.

– Да, нарцисс! Стой… – осеклась я, – откуда ты это знаешь?

Костя поднялся с шезлонга и побрел в мелкую волну прибоя. Я догнала его. Он что думал, я позволю ему уйти? Сейчас?!