Злая империя - Трейси Лоррейн

— Я голодна, — скулит Эмми несколько часов спустя.

— Тогда иди и принеси нам всем еды, — говорит ей Ди, вытаскивая бумажник из кармана и бросая его на диван.

— Конечно. Ты идешь? — Она спрашивает меня.

— Да, я умираю с голоду.

Я только что надела юбку, но быстро засовываю ноги в ботинки и направляюсь туда, где Себ лежит на стуле с закрытыми глазами.

Для начала я задавалась вопросом — слабо надеялась — это причиняло ему такую боль, что он не мог сосредоточиться ни на чем другом, но вскоре стало очевидно, что он на самом деле спит. Чертов чудак.

Он явно не совсем в восторге, потому что в ту секунду, когда я прижимаю руку к его груди, его глаза распахиваются, и он смотрит на меня с мягкостью в выражении лица, которая растопляет мое сердце.

— Мы идем за едой. Есть пожелания?

— Да, возьми с собой кого-нибудь еще.

— Себ, у нас все будет хорошо. — Я похлопываю по своей сумочке, молча говоря ему, что я более чем экипирована.

Его глаза сужаются, но он не спорит.

Так получилось, что в ту секунду, когда мы подходим к стойке регистрации, Бифф надевает пальто, готовая выйти.

— Как дела? — Она спрашивает, когда замечает нас.

— Это хорошо. — Я задираю подол юбки, показывая ей свои новые чернила. — Мы идем за едой.

— Я принесу кофе для парней. Поехали.

Она может быть на несколько лет старше нас, но, когда мы идем по улице, я легко беседую с Бифф о ее работе и жизни в целом. Это довольно освежающе — разговаривать с кем-то, кто не имеет ни малейшего представления о драме, окружающей мою жизнь прямо сейчас. Это заставляет меня понять, насколько это угнетает, оглядываться через плечо каждую секунду и ждать, когда этот больной ублюдок сделает свой следующий шаг.

К счастью, поездка, в результате которой получаются бургеры, картошка фри и огромный поднос с кофе, проходит без происшествий, и когда нам с Эмми удается вернуться в комнату Ди, он как раз наносит последние штрихи на Себа.

— Это выглядит безумно, — говорю я ему, хотя Себ не смотрит вниз. Он не делал этого с тех пор, как начал Ди. Его сдержанность впечатляет меня, потому что я бы ни за что не смогла ждать, особенно если бы понятия не имела, что происходит с моей собственной кожей.

— Позволь мне завернуть твоего мальчика, и мы сможем поесть, — говорит Ди, его глубокий голос грохочет по комнате.

Я понятия не имею, как он просидел в такой позе, разрисовывая нас чернилами весь день и вечер. У него, должно быть, ужасно болит спина.

Мы с Эмми разворачиваем наши бургеры и едим в тишине, пока Ди спрашивает Себа, не хочет ли он посмотреть.

— Нет, просто заверни меня.

— Ты не хочешь увидеть? — Спрашиваю я с набитым ртом.

— Конечно. Но я посмотрю позже. С тобой.

Мое сердце трепещет от его слов.

— Вы знаете, вы двое почти милые, — признается Ди, когда заканчивает.

— Милые? — Себ усмехается. — Ни в одном из нас нет ничего чертовски милого. Моя девочка еще большая задира, чем я. Я, блядь, гарантирую это.

— О, да? — спрашивает Ди, в его голосе звучит что-то вроде веселья.

Оторвав взгляд от Ди, Себ смотрит на один из множества эскизов, покрывающих стены.

— Поразительное сходство с мисс Хилл, Ди, — бормочет Себ. — Ты настоящий плохой мальчик-байкер.

— Пошел ты, наглец. — Себ только посмеивается, зная, что задел за живое. — Я ушел из той жизни давным-давно. Лучшее решение, которое я когда-либо принимал. Эмми превыше всего.

Я бросаю взгляд на свою подругу как раз вовремя, чтобы увидеть, как она нервно сглатывает. Это только подтверждает то, что я уже знала. Ди понятия не имеет, что Эмми общалась именно с теми людьми, от которых он пытался держать ее подальше.

Скорее она, чем я, когда он это обнаружит.

Я приподнимаю бровь, глядя на нее, и она просто отмахивается от меня, явно не желая обсуждать эту маленькую проблему прямо сейчас.