Ураган - Ульяна Соболева, Вероника Орлова

И посмотрев ему в глаза, я поняла, что вижу саму смерть. Ужас окутал все мое тело, проникая в каждую пору.

– Интересно, твой бывший и сейчас придет за тобой? Или уже променял тебя на очередную шлюху? А, Воронова? Кто тебя спасет сейчас, когда я буду тебя трахать и рвать твое тело на куски?

Он захохотал мне в лицо и провел ногтем по моей щеке.

– Знаешь, что поразит тебя больше всего? Когда я раздеру тебя, ты будешь корчиться от боли и оргазма. Я пощекочу твой клитор твоим же лезвием, сука!

Я смотрела ему в глаза и думала о том, что эта мразь не заслуживает такой радости. Я мечтала умереть раньше, чем он ко мне прикоснется…Дотягивалась медленно до ножа, пока все же не успела схватить за рукоять, а дикая боль сводила с ума и лишала возможности трезво думать. Я рванула вперед, несмотря на жгучую боль и впилась зубами ему в лицо, физически ощущая, как наполняется мой рот его кровью.

Генерал заорал и невольно ослабил хватку, отталкивая меня от себя. В этот момент я из последних сил взмахнула израненной рукой и увидела, как застыл взгляд Зарецкого. Я сама не поняла, как острая сталь вонзилась ему в горло, и алая кровь залила всю комнату. Я несколько секунд смотрела на мертвого Зарецкого, не веря, что сделала это, и одновременно чувствуя слабость во всем теле. Осознание пришло после бешеной эйфории от убийства. Я поняла, что не выйду отсюда. В таком виде. Да и сил у меня не хватит. Я бросилась к двери, дернула ручку и истерически расхохоталась, потому что она осталась у меня в руках. Проклятый сукин сын заблокировал все двери, превратив нас в узников собственного вертепа разврата. Я бросилась к ящику на стене. Код. Стефан говорил мне код, и я выучила его наизусть. Набрала цифры, но они не подошли, набрала еще один вариант – бесполезно. Без документов эта смерть ничего не стоила…Пусть и была высшей местью…Мне нужны файлы, мне нужны доказательства.

***

У тебя такие счастливые сияющие глаза, безмятежная улыбка. Лицо светится настоящим счастьем. Жаль, что оно было настолько коротким, правда, малыш? Погладил пальцем щеку. Я помню, какая бархатная у тебя кожа. Я её и сейчас чувствую, как наяву.

И по подушечке пальца пробегают сотни маленьких искр от невинного прикосновения. Закрываю глаза, полностью отдаваясь этому ощущению. Наклоняюсь к твоему лицу и почти касаюсь губ губами. Осторожно, боясь спугнуть. Наверное, если постараться сосредоточиться, я смогу даже представить себе, как ты мне отвечаешь, жадно прижимаешься ко мне грудью, запустив руку в мои волосы. Твои острые соски трутся о мое тело сквозь ткань рубашки, и я скоро не выдержу, скину её только для того, чтобы почувствовать их голой кожей. А я всё пью и пью твоё дыхание, терзая такую мягкую плоть языком, исследуя сладость твоего рта.

Негромкий звук врывается в наш с тобой мир, малыш, разрушая хрупкую иллюзию счастья. Резко открываю глаза, а перед ними твоё лицо. Счастливая улыбка… запечатлённая на мертвой глянцевой бумаге.

Закусываю губу до крови, чтоб не засмеяться над собой в голос. В который раз рассматриваю твою фотографию и теряю не только контроль над собой, но и связь со всем окружающим миром.

Дьявол, Даша, как же мне не хватает тебя. Просто твоего присутствия рядом. Тихого голоса, нежных невинных прикосновений, радостного смеха и тёплых объятий.

А вместо этого меня окружают грубые мужские басы, чёткие указания руководства, сотни проведённых изощренных пыток… и боль. Целые океаны боли. Не физической. Физическая боль – та роскошь, которую я не могу себе позволить. Как и тебя, малыш. Речь о другом – об иссушающей сознание безысходности, опустошающей душу тоске. О том, что всё чаще хочется плюнуть на всё и увидеть тебя. Хотя бы издалека. Даже не заговорить. УВИДЕТЬ! И ничего более. Один раз! Только один раз и всё! А потом… Потом можно и сдохнуть без сожаления.