Закрытое сердце - Натали Вэй (2023)

– Мне нравится ощущение внутренней чистоты в горах, когда ум очищается, а эмоции отступают. Остается лишь суть, и ты можешь погрузиться в себя и увидеть главное. А все, что тебя волновало и беспокоило раньше, кажется пустым и незначительным. Чувства становятся глубокими, а сердце оживает и открывается, заставляя чувствовать каждый миг этой жизни на сто процентов, – поделился Глеб, устремив взгляд к вершинам облаков.

А мне показалось, что он поделился частичкой своего опыта приобретённого в недавнем путешествии. Я смотрела на него и не могла понять свои чувства. Глеб был таким далеким и недосягаемым и одновременно невероятно родным и близким. Моё сердце плавилось от испытываемой к нему безграничной нежности.

***

Вернувшись в лагерь, мы ожидали увидеть Пашу с полным котелком каши, но никак не ожидали увидеть Илью с двумя торчащими из носа кровяными ватками. Он суетливо крутился возле котелка. Проголодался, что ли?

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, но Илья проигнорировал мой вопрос, лишь развернувшись, направился к сидящей на бревне Азалии.

– Не подходи ко мне, – зарычала на него девушка.

Брат повернулся ко мне.

– Вот! Видела? Рычит на меня целый день, нос мне сломала.

Только я то знала, что нос у Ильи был сломан в уличной драке несколько лет назад, и с тех пор, стоило ему посильнее его ударить, как из него начинала хлестать кровь.

– Сам виноват, – прокомментировала девушка.

– Он целый день за ней ходит, – сдал его Паша. – Проходу ей не даёт. Азалия вызвалась мне помочь в готовке ужина, а он не придумал ничего лучше встать за ее спиной, когда она, склонившись над котелком, кашу мешала. И что–то он ей видимо под руку сказал, раз она так резко выпрямилась и головой ему прямиком в нос. Бац! Визгу было–о–о.

Ребята, слышавшие этот рассказ, изо всех сил старались сдержать смешки, но у них это плохо получалось, да что уж говорить, даже мне захотелось рассмеяться, когда я представила эту нелепую картину.

– Визжал не я, а они, – прокомментировал брат, кивая головой на Азалию и девушку горе–алкоголика. Парень надо сказать уже пришёл в себя и выглядел вполне себе бодро, но главное он перестал походить на пожеванный огурец.

– Крови было, у–у–у, – жуя яблоко, изрекла брюнетка.

– Пошли, горе ты моё, – вздохнула я и взяла брата под руку, – Совсем одного нельзя оставить.

– Никогда не думал, что буду так сильно хотеть стать его родственником, – сообщил брат.

– Что?

– Родственником Глеба, – уточнил брат.

– Ты о чём? – недоумевая, спросила я.

– Я сегодня решил – женюсь, – твердо произнес брат.

– Ты дурак?

– А что сразу дурак? Папа маму встретил и тоже сразу понял: надо брать.

– Дурак, – констатировала я. – А она хотя бы знает, что ты на ней женишься?

– Пока нет, но я над этим работаю.

– Слушай, у тебя, похоже, от удара сотрясение… Или может быть ты на солнце перегрелся? Говорила же, носи бейсболку.

– Отстань, женщина. Я все решил, – рассмеялся Илья.

А я не могла понять, была ли это очередная шутка или брат все же сошёл с ума? Ведь он знал её всего лишь сутки. Сутки! Но надо признать, что я впервые видела его таким безумным: с дурацкой улыбкой на лице, сияющими глазами и подбитым носом.

Глава 33

Признаюсь, не знаю почему,

но глядя на звезды мне всегда хочется мечтать.

Винсент Ван Гог

До меня доносились приглушённые голоса и смех ребят, сидевших у костра. Я лежала на туристическом коврике, устремив широко открытые глаза в небо. Миллиарды звёзд рассыпались яркими искрами по небосводу, и чем дольше я смотрела, тем больше мне казалось, что меня затягивает в глубины космоса.