Цыганская невеста - Яна Лари

– Пустяки, – Драгош усмехается, подмораживая мою сестру немигающим как у гадюки взглядом. – Умник один пытался мне внушить, что я пока на юг мотался, успел жену бросить.

– И что, долго настаивал?

– Не особо. Парень хоть и бедовый, но не тупой оказался, – короткая ухмылка побледневшей Заре. – И на редкость болтливый.

– Глядя на твои руки, я бы не настаивал на его сообразительности, – замечает Жека, всё ещё пытаясь разрядить обстановку. Его как человека немедленных действий больше остальных тяготит этот фарс.

– А это бонусом, чтобы яблоньки свои к замужним дамам не подкатывал.

– Я тебя сейчас правильно понял? – недобро скалится Мадеев, воодушевлённо закатывая рукава, в то время как взгляд Зары затравленно мечется от него к Драгошу и обратно. – Ты нашёл его и молчал?! Какого чёрта не сказал?

– Рада, прости меня! Это всё зависть, – вскакивает с места сестра, и опрокинутый стул ударом гонга, знаменует начало конца. Начала для меня, а для неё – бросаю взгляд на окаменевшего Жеку – а для неё, очевидно, конца.

– Твоих рук дело? – на дне карих глаз Мадеева зарождается угроза. – Ты сестру... – он встаёт из-за стола – его... – ногой отшвыривает упавший стул, – меня... – сжимает руки в кулаки. – Всех! Подставила! – Ревёт, молниеносно срываясь в её сторону. – Ты о детях, сучка, подумала?!

– Хватает того, что ты о них думаешь не переставая!

Это последнее, что говорит Зара, потому что в следующий миг её лицо заливает кровью. Я ладонями затыкаю свой крик только и успевая подумать, что какой бы уродливой ни была её душа, все мы не без греха, а потому заслуживаем второго и даже третьего шанса, ненависти, презрения, но не боли. Только не физической боли.

– Драгош, зачем? – кричу, бессильно ударяя ладонью по его плечу. – Она же женщина!

– Не-е-ет, милая. Она – тварь, – на глазах меняясь в лице, рычит он и с неприкрытой завистью следит за траекторией занесённого Жекой кулака. – Но эта тварь – жена моего друга, и только он вправе вправить ей мозги на место. Поверь, он будет гораздо более милосердным.

– Останови его, – тихо всхлипываю, отворачиваясь, чтобы унять бунтующий желудок. Невыносимо видеть её беспомощно свернувшейся в углу и закрывающей руками разбитое лицо. – Умоляю.

– Жека, хорош! – с неохотой, но почти без промедления командует Драгош.

– С фига ли? – огрызается взбесившийся от вида крови парень, – Это мой недочёт. Моя женщина.

– И вы всё ещё в моём доме. Успокойся.

* * *

Получасовая исповедь, щедро сдобренная стенаниями, расставила всё по своим местам и если моё отношение к Заре по-прежнему неоднозначно, то Драгош категорически запретил ей любые контакты как со мной, так и с нашими детьми. Жека, выкурив полпачки сигарет созрел для обстоятельного разговора по душам и только ближе к рассвету, наверное, в сотый раз извинившись передо мной, засобирался домой. Сестра к этому времени уснула у него на руках. Может я и дура, но глядя на заплаканное лицо, беззащитно уткнувшееся в свитер Мадеева, что-то в груди заныло, будто отрезали кусок от меня самой. Бог ей судья, я же прощаю Зару от чистого сердца.

Мы выходим проводить подуставшую парочку, не догадываясь, что всего через две недели счастливый до неприличия Жека завалится к нам с ящиком шампанского, дабы поделиться грандиозной новостью – у них с Зарой будет ребёнок. А ещё через месяц, забирая двойняшек из садика, мы встретим не менее сияющего Князева, гордо идущего под руку с интеллигентной женщиной, старше его лет на пять. Надеюсь, теперь у его детей тоже появится полноценная семья. Но это все случится чуть позже.

А пока я смотрю вслед отъезжающему Кайену, и весенний ветер мягко играет в моих волосах, треплет, гладит, словно любящая мать, Удивительно, но это чувство впервые не отзывается мукой, лишь светлой, чистой как россыпь росы грустью.