Цыганская невеста - Яна Лари

Оставив позади суетливый центр, Драгош паркует авто у бывшего дома культуры. Несмотря на якобы историческую ценность, местечко нужно сказать так себе. Слепящие лучи весеннего солнца только подчёркивают убогость обшарпанных стен с любовно прорисованными изображениями детородных органов, гордо вздымающихся средь матерных граффити, а на единственной более-менее уцелевшей лавочке вяло переругивается компания в стельку пьяных подростков.

Перехватив презрительный взгляд мужа, торопливо прячу глаза. Нужно уметь так смотреть, чтоб в полной тишине рвать перепонки оглушительным уничтожающим смехом. Ну да, Князев никогда не отличался щепетильностью в выборе места встречи. Заброшка, закоулок за гаражами, задний двор магазинчика, где он недели две проработал грузчиком – ещё недавно эти места казались небанальными, и я с удовольствием позволяла уводить себя на большой перемене, хоть куда, лишь бы урвать пару минут запретного общения. Но сегодня, глядя на царящий вокруг бедлам, болезненно остро чувствую себя третьесортным ничтожеством. Кому ещё всерьёз назначат встречу на такой помойке?

Ох, как же стыдно сейчас за свою слепоту! Более яркого показателя собственной никчемности не придумать. Конечно, Драгош будет ухмыляться, свою-то подстилку, небось, в номер люкс повёл.

И снова, напоминание о супружеской неверности желчью пропитывает каждый мой вдох. Молчит пренебрежительно, губы кривит, взгляд колючий, а сам даже скрываться не считает нужным. Зато я под его дудку пляши без права голоса. Надоело. Хочет наказать – вперед! Отмучаюсь и дело с концом, достало тянуть кота за причиндалы.

– Драгош, может, поговорим?

– Говорить будешь ты, – чётко отвечает он, не прерывая тщательный осмотр окрестностей. Особенно цепко впиваясь взглядом в мужчин не старше тридцати. Пристально так, оценивающе. От утренней бесноватости не осталось и следа. Даже движения неуловимо замедлились, как у высматривающего добычу хищника. – Кто? Можешь просто ткнуть пальцем.

– Что – кто?

Мимолётное раздражение в кофейных глазах, а следом столько ядовитой издёвки, что впору волноваться как бы у него пена ртом не пошла от передозировки.

– Просто укажи на своего ёбаря.

Вот кто меня тянул за язык?

– Его здесь нет, – с завистью кошусь на прыгающего по капоту воробья. Крылья мне сейчас пришлись бы кстати, или, на худой конец, глоток свежего воздуха, чтоб охладить раскалившееся от его едкой ухмылки лицо. Знает, что вру. И за ложь с меня обязательно спросит. Немигающий взгляд в зеркале заднего вида прямо говорит об очень скорой и неотвратимой расправе. А раз так, какой толк тянуть за собой ещё и Пашку? Князев нужен своему сыну, какой ни есть, но отец. Это я никому не сдалась.

– Это твой окончательный ответ? – он выжидающе приподнимает бровь, мол, другого шанса выслужиться не представится. А то могло быть как-то иначе! Только подавление и смутная, нагнетающая замешательство угроза. Торопит, не давая времени очухаться и попытаться как-то обойти деспотичные правила его игры.

Замявшись, заправляю за ухо прядь волос, усердно игнорируя припаркованную в десяти метрах слева от нас вишнёвую Ладу, из окна которой в сторону клумбы летит бутылка из-под "Жигулёвского". Слава человеку, придумавшему тонировать стёкла, Пашке меня не разглядеть.

– Я домой шла, – выдаю неожиданно даже для самой себя. – Зара, может говорить что угодно, но на правах твоей жены я могу рассчитывать...

– На поводок и трусы для течки, – заканчивает Драгош, сбрасывая чей-то звонок. – Или тебе напомнить как именно ты стала моей женой?

– Смотри сам не забудь, слезая с новой бабы поставить свечку за здоровье папочки. Захлопнется кормушка, и нечем станет поощрять любовь.

– На крайний случай у меня есть ты. Да, птичка? – усмехается он, выуживая из пачки сигарету и, щёлкнув зажигалкой, иронически щурит наглые глаза. О зеркало плавно разбивается облако вишнёвого дыма. – Дешёво и сердито.