Цыганская невеста - Яна Лари

– Нет, дружище, ты сперва дослушай, – всполошено качает тот пальцем перед носом закатившего глаза Драгоша. – Считай свадебный подарок от дружбана-нищеброда. На чём мы остановились? Ах да, упрямство сделало по-своему и угодило в лужу. Так вот, тогда ему посоветовали пойти криво. Но это же упрямство! Оно пошло прямо и подвернуло ногу. Задолбало оно, в общем, всех и посоветовали ему вообще никуда не ходить. Так оно чухнуло куда глаза глядят и попало в болото. Вывод какой? А может, такому нужно было просто посоветовать идти туда, куда оно хочет? Глядишь, и осталось бы дома… Но ишак будет переть напролом и упрямство погонять, пока то ноги себе не пообломает. Никаких уступок. Я же прав?

Выжидательно выгнув бровь, Мадеев достаёт сигареты. Щелчок зажигалки, затяжка, и он одаривает насмешливой улыбкой неблагодарного "ишака", который судя по сдвинутым бровям, пытается ему просигнализировать о том, что притча его не впечатлила, а сам Жека – лезет не в своё дело.

– Я-то думаю, на кой ты вечно вихляешь, то в травмпункт, то к барону на ковёр, – с ехидцей тянет Драгош, после короткой дуэли взглядов, из которой он не сразу, но вышел победителем. – А это чтоб напролом по жизни не ломиться. И как, помогает достичь цели?

– В том-то и соль, что у меня пока нет цели. Улавливаешь разницу? – после непродолжительной паузы признает Жека, разваливаясь на противоположном от меня конце скамьи. Золотарёв так и остаётся стоять перед нами, чёму-то злорадно улыбаясь.

Постепенно разговор сворачивает к затее мужа открыть свой пункт по приёму металлолома и под монотонные расчёты оптимальных расценок да сроков прибыли, мои глаза начинают предательски слипаться, а голова свинцовой тяжестью клонится к плечу. Сказываются почти бессонная ночь и непривычные физические нагрузки.

Периодически сознание возвращается, но как-то мутно и отрывисто. Сперва мне чудится, будто я куда-то плыву, тело окутывает волной тепла и родного, одуряюще приятного запаха парфюма с нотками сигаретного дыма, а виска пару раз касается нечто нежное и горячее, похожее на поцелуи. Затем сквозь баюкающую пелену белого шума просачивается звук хлопающей дверцы, разбавленный хриплым голосом Драгоша:

– Жек, кончай лыбиться. Вздумаешь подьёбывать – прибью.

– Не заливай, дружище, у тебя руки заняты. Я могу хоть на телефон это снять. Ты ж сейчас её и за табун лошадей из рук не выпустишь.

– А ты рискни. Проверь.

– Зачем? Ишак здесь не я, чтоб отрицать очевидное.

Кажется, Драгош что-то отвечает, но мне так хорошо и уютно, что мысли снова погружаются в вязкий туман сна.

* * *

Нога затекла невыносимо. Открыв глаза, с минуту вглядываюсь в темноту, отгоняя навязчивые мысли о топком болоте, с концами засосавшем мою конечность. Осторожно обхватываю руками онемевшее бедро и тяну что есть сил из-под незримого завала. Окончательно отвоевать обездвиженную часть тела мне удается лишь после нескольких заходов. К тому времени чуть попривыкшие к темноте глаза уже в состоянии различить отдельные предметы. Я дома. В постели с подмявшим мою ногу мужем. Уже хорошо. Впервые так радует возвращение с прогулки.

– Спишь? – осторожно касаюсь лопатки лежащего на животе Драгоша, после чего ловлю себя на мысли, что он всё-таки не робот, а обычный человек – реакции ноль. Протяжно вздохнув, спускаю ноги с кровати, чтобы сходить на кухню, заварить мятный чай. Тяжело на сердце, да и сна ни в одном глазу.

Пока тянусь к ночнику, запястья касается чего-то прохладного и гладкого, напоминающего россыпь резиновых мячей. Недоумевающе хмурюсь, но постепенно просыпающееся обоняние прорисовывает картинку, за миг до того как её выхватит мягкий свет лампы:

Блюдо с яблоками и в широкой вазе около полусотни тюльпанов.