Ты все поймёшь, когда его не станет - Татьяна Семакова (2022)

— Как минимум, убедиться, что образец был отправлен. Знаете, неловко может получится, приеду по адресу, а мне скажут — не было такого. И тут уж никуда не деться, придётся оформлять все официально, к следователю ехать, столько беготни, а по итогу, вернусь сюда. Только уже не одна.

— Сейчас посмотрю, — процедил сквозь зубы, защелкал мышкой, а через пять минут стиснул челюсти и потянулся за телефоном.

— Не торопитесь, — положила свою руку на его и уставилась в глаза. — Я правильно поняла, кровь не отправляли?

— Нет, — ответил через силу. — Вызову патологоанатома, разберёмся.

— Зачем? — позволила себе удивиться. — Я уже уточнила все, что меня интересовало. Очевидно, что на результат вскрытия это не повлияло, лишь резануло взгляд. Понимаю, работы много, времени мало.

— Это так, — ответил, присматриваясь.

— Не буду отвлекать, — сказала серьезно и поднялась. — Спасибо, что пошли на встречу.

— Как будто у меня был выбор, — буркнул тихо мне в спину, а я хмыкнула про себя и вышла на улицу, подслеповато щурясь на свету после помещения без окон, села за руль, отъехала за ближайший дом и вернулась пешком.

Я была уверена, Монахова он все-таки вызовет для объяснений. План был простой: если подъедет на машине, запишу номера, если пешком — пойду следом. Толстовка с капюшоном в руках, выглядеть буду диковато в ней в такую жару, но горящие огнём в лучах солнца волосы не заметит разве что слепой.

Выбрав себе удобное местечко в теньке, надёжно укрывшись за зарослями давно не стриженных кустов, я сверлила взглядом камеру над входом и гадала, видел ли кто-нибудь мои перемещения, не сразу заметив, как с торца здания остановилась машина, однако, выходить из неё никто не торопился.

«Да мало ли кто это» — подумала про себя, но поползла вдоль кустов, чтобы увидеть водителя.

Не могу сказать, что сильно удивилась, увидев Беседина, и еще меньшей неожиданностью стал высокий худой парень, появившиеся со стороны остановки и прямым ходом направившейся к ней. Беседин вышел, встав возле машины и дожидаясь его, я переместилась еще, чтобы видеть обоих, услышать разговор даже не мечтала, думая, что они начнут шушукаться или вообще сядут в машину, но они поздоровались за руку и парень сказал довольно громко:

— Я получу за это.

— Да херня, — отмахнулся следователь и покосился по сторонам. — Не парься.

— Конечно, — ответил язвительно, — не тебе по шапке получать.

— Я получаю регулярно, — скривился он в ответ.

— И долго это будет продолжаться? Лучше бы я сам на работе остался, глядишь, наплёл бы чего. Я его убью, клянусь, выпотрошу на своём столе. Смотри, — склонил к нему голову, — я поседел.

— Да ты уже лет десять седеешь, — заржал Беседин. — Хорош паниковать. Скажешь, впадлу стало, делов-то.

— У меня за десять лет ни одного выговора. Ни одного!

— Значит, не выпрут, — похлопал его по плечу, а тот понуро опустил голову.

— Нафига надо было этот геморрой устраивать, а? Я все понимаю, там вариантов не было, но все остальное… по-моему, перебор.

— По-моему — тоже, — пожал плечами Беседин. У него вдруг зазвонил телефон, он ответил и хохотнул в трубку: — Да ладно? Вот проныра… ладно, понял. Артур психует. Понял, понял, давай, брат, — повесил трубку и зашептал что-то на ухо Монахову. Тот тяжело вздохнул, едва сдерживая улыбку, покачал головой, попрощался и пошёл ко входу в здание, а Беседин сел за руль и уехал.

«Это что это сейчас такое было?» — я плюхнулась на задницу, подложив толстовку и какое-то время просто сидела, таращась на листву кустов.

То, что следователь в каком-то сговоре с патологоанатомом, проводившим вскрытие — это понятно, но почему он такой спокойный? По телефону он сказал, что Монахов психует и речь, судя по всему, шла именно о моем визите в морг. Проныра… вот, черт, похоже, за мной наблюдали.