Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана - Кеннан Джордж

К сожалению, долгое время сохранять подобный умеренный оптимизм было невозможно. Уже зимой стало ясно, что Мюнхенское соглашение поставило перед немцами новый выбор в отношении судьбы остальной части Чехословакии. Тогда, перед тем как немцы вошли в Прагу, я побывал в Словакии и Рутинии,[17] изучив положение в этих провинциях. В своих донесениях я писал, что ситуация там очень неустойчивая. Эти регионы обращались за помощью к Праге, которая и сама переживала множество трудностей, а на местах власть переходила к поддерживаемым Германией пронацистским элементам. Я писал в январе 1939 года: «Быстрое достижение Словакией автономии есть лишь временное следствие происходящего сейчас перехода реальной власти в Центральной Европе от Вены и Будапешта к Берлину. Потеря ею автономии после завершения этого процесса будет возвращением к естественному порядку вещей». В марте того же года я писал, что Рутиния вновь обретет политическую и экономическую целостность в рамках Венгрии, как ее естественная историческая часть (это действительно вскоре произошло). В конце января я приготовил для нашего посланника Карра донесение, касающееся судеб Богемии и Моравии, исторического сердца Чехословакии:

«Положение в Богемии остается опасным. Немцы пока согласны на номинальную независимость этой территории, но только на условиях, ставящих любое чешское правительство в крайне затруднительное положение. Есть известный предел чешским уступкам в отношении Германии, и рано или поздно немцы должны будут выбирать: терпеть ли им независимое государство, которое никогда не отождествит себя в полном смысле с национал-социалистской идеологией, или же оккупировать Богемию, хотя это вызовет новые проблемы».

Через шесть недель Гитлер выбрал второе, оккупировал Богемию и Моравию, предоставив Словакии номинальную независимость. Рутиния отошла к Венгрии (автор забыл упомянуть, что в разделе Чехословакии приняла участие также Польша. – Примеч. пер.). Таким образом, прекратило свое существование Чехословацкое государство, созданное в 1919 году. Эта акция явилась одной из величайших исторических ошибок. Она разрушила мюнхенское урегулирование и вместе с тем – остатки доверия к некоторым европейским правительствам. Невиль Чемберлен был дискредитирован, а Англии ничего не оставалось, как дать гарантии Польше и силой противостоять любым дальнейшим поползновениям нацистов в их продвижении на Восток.

Вступление немецких войск в Прагу 15 января 1939 года явилось для нас, американцев, тяжелым и неприятным событием. Мы понимали: замышляется что-то зловещее, однако до этого дня мы точно не знали, что именно немцы имели в виду. У меня в дневнике сохранилась запись об этих событиях, передающая атмосферу того времени:

«Рано утром меня разбудил телефонный звонок, и встревоженный знакомый дрожащим голосом сообщил мне, что в шесть часов немецкие войска войдут в Богемию и Моравию. Я позвонил военному атташе и попросил его получить подтверждение этой информации от военных властей. Потом я позвонил в чешское пресс-бюро, и печальный женский голос сообщил мне, что информация достоверна. Когда я появился в американской миссии, посланник уже сидел в кабинете. Постепенно собрались наши сотрудники. Светало. К нам явились два страшно бледных человека (чешские шпионы в Германии) с просьбой о политическом убежище. Люди из гестапо знали обоих. Их губы дрожали, когда я отправил их обратно. Вслед за ними пришли два немецких социал-демократа, беженцы из рейха. Оба были смертельно напуганы. Кажется, они поняли мои объяснения, что я ничего не могу для них сделать, но уходить не хотели. Им не верилось, что придется покинуть это здание, где они все еще в безопасности, и выйти на улицу, где они окажутся в положении дичи, за которой охотятся. Пришел один знакомый еврей. Ему мы сказали, что он может здесь оставаться, пока не успокоится. Все утро он, как потерянный, бродил по нашей приемной, а в полдень решил покориться судьбе и ушел.