Отражения - Марина Фурман

На самом деле Ланн не знал, почему она сказала «Да». Он надеялся на чудо и чудо произошло — лучшая женщина на свете согласилась стать его женой. То есть она определенно любит его, у него теперь есть возможность убедиться в этом буквально каждую ночь, но он никогда не думал, что кто-то вроде нее захочет связать свою жизнь хоть с кем-то. Он был более чем готов услышать в ответ на свое предложение что-то вроде: «Ну это ты, конечно, хватил. Для того, чтобы хорошо проводить время в постели, кольца не нужны, а если нужны, то не такие…»

Но она сказала «Да», и это даже не шутка. Удивился не только Ланн, удивился весь Дрезен.

И это не так хорошо, как звучит.

Хороший слух вообще-то отличная вещь! Например, когда в полной темноте пытаешься не попасть неизвестной твари на зуб. Но когда живешь среди большого количества людей, крайне заинтересованных в личности твоей избранницы, он становится проклятием. Так что Ланн слышит все: и предположения о том, что он поймал ее еще под Канебресом, а потом она просто привыкла, и о том, что полуящеры, знаете ли, могут в постели предложить в два раза больше человеческих мужчин, и о том, что этот союз — самая убойная шутка леди-командора, и не продлится дольше, чем будет казаться ей забавным… и много, много чего еще.

Лаская ее ночью, он об этом забывает, в постели нет никого, кроме них двоих, но наступает день и из спальни приходится выходить навстречу миру, в котором для парня вроде него ничего так и не изменилось.

Глупо думать, что только его внимание привлекает эта яркая, красивая женщина с глазами черными как ночь. Даже если она не снимает платок, разговаривая с каким-нибудь офицером, обаяние захватывает его в считанные секунды — и он улыбается, и распрямляет спину, пытаясь выглядеть лучше, и подходит ближе, чем следует… Не замечая, конечно, стоящего в двух шагах полуящера, готового шипеть на каждого, кто посмотрит на его жену… так же, как он сам.

Ланн мог бы, наверное, поговорить с ней об этом, но что бы он сказал? Смотри только на меня? Говори только со мной? Это просто глупо.

Ревность — это для неуверенных в себе слабаков. Он никогда не позволит ей узнать, что она взяла в мужья одного из них.

Сайдири никогда не пыталась сделать его кем-то, кем он не являлся: не дарила богатых одежд, не прививала подобающих манер, да и едва ли она сама их знала. Танцуя в вихре ярких красок на очередной пирушке, она никогда не ожидала, что он присоединится к ней — ей было достаточно, что он обнимет ее, когда музыка стихнет. Для нее он и так достаточно хорош — и это делает его жизнь гораздо проще.

— Не хочу спать, — тряхнув кудрями под сбившимся платком, проговорила она и потянула его к выходу из таверны, — пойдем, посмотрим на звезды!

— Ты уверовала в Дезну? — открывая перед ней дверь, улыбнулся Ланн. — Арушалай будет счастлива.

— Нет, мои сны уже заняты кем-то более… — вдохнув прохладный весенний воздух, она взяла его за руку, ту, что больше похожа на человеческую, ту, на которой он носит кольцо, — приземленным.

Язва отравляет землю, но бесконечно далекое небо остается чистым в те ясные ночи, когда его не заслоняют песчаные бури или зловещие красные облака. Подняться на стену — самый простой способ его увидеть. Пробравшись мимо зевающих солдат скорее из нежелания на них отвлекаться, чем из хулиганских побуждений, Сайдири остановилась перед одним из зубцов стены и подняла голову. Ланн обнял ее за талию и прикрыл глаза, наедине с ней ему не нужен другой источник света.

— Я ввязалась во все это, чтобы спасти людей, погибающих в Язве, чтобы избавить их от страданий, — спустя некоторое время задумчиво проговорила командор.

— И однажды ты это сделаешь, — вдыхая запах ее волос, без тени сомнения подтвердил Ланн.