Любовь и Боль - Стеффи Ли

— Да я не спорю. — усмехнулся собеседник. — Любишь его, очень нежно и трепетно. Только вот, как кого? Как брата или хорошего друга? Детка, немного извращенно с твоей стороны, не находишь? — не дождавшись моего ответа, он продолжил. — Вот того парня, с кем ты рассталась, когда мы с тобой только встретились, ты действительно любила. И, детка, я, наверное, должен был тебе давно рассказать…

— Рассказать, что? — послышался за нашими спинами веселый голос Антуана, разорвавший нить гнетущей меня беседы.

*

Тот разговор снова прокрутился в моей голове, пока я сижу на диване, прижав колени к груди и невидящими глазами смотрю «Унесенных ветром». Вот Скарлетт всегда знает, как поступить.

Совесть второй день беспощадно грызет меня изнутри за слабость, аморальность и отсутствие всякой гордости. Я за один раз самолично перечеркнула несколько месяцев не самой успешной, но все же сносной борьбы над собой, за которые силой заставляла отводить от него глаза и не гореть каждый раз в приступе дикой ревности, стоило Рози Шнайдер начать с ним хихикать.

Какая мне разница, зачем она так часто просит его порепетировать с ним в его трейлере?

Может, ей правда очень надо.

А мне до этого нет никакого дела. И меня совершенно не радуют его постоянные отказы.

Лгунья…

Потому что стоило ему произнести те слова и коснуться меня губами, я позволила себе в ту же секунду, без намека на сомнение, утопить живущую во мне мораль и отдаться его ласкам. В тот момент неконтролируемое здравым рассудком желание полностью подчинило себе всю власть.

Хотелось рассыпаться на атомы и раствориться в ощущениях.

Горячее тело, вжимающее меня в стену, жадный бесконечно долгий поцелуй,

накаливший меня настолько, что прикосновение к груди чуть не явилось последним аккордом.

Самое ужасное… попытайся он меня остановить… надави он чуть сильнее… И мое тело было бы готово отдаться ему без остатка…

А ведь я пошла к нему из-за фразы Антуана: «Я дурак, но ужасно ревную, когда он тебя целует.»

Пошла, чтобы прекратить этот цирк и записалась главной кикиморой.

Почему, почему все так сложно?

Слезы появляются в уголках глаз.

Я ужасный, ужасный человек.

Неужели я правда лживая сука?

Мобильный, валяющийся на столе, начинает негромко звонить.

«Антуан» высвечивается на экране.

Глава 51

Райан

Две, мать его, недели назад я думал, что мудаческая идея с поцелуем, возникшая в моей голове, сработала как нельзя хорошо и обязательно вызовет потепление, ведь ответ ее тела был очевиден.

Ха!

Ха Ха Ха!

Закадровый смех держит меня за идиота.

Раньше она хотя бы здоровалась… Сейчас я потерял и это.

И, когда, после съемочного дня, ко мне подходит лягушатник с очередной подбешивающей порцией радушия и предложением выпить в баре, голову осеняет новая мысль, вполне возможная в больном сознании какого-нибудь одержимого психопата.

Что если… Не посылать каждый раз этого французика в учтивые пешие дали, ссылаясь на занятость, а наладить с ним связь, с помощью которой у меня появится дорога к русалочке.

Сославшись на свободный вечер, принимаю предложение, упомянув о неплохом тихом месте под названием «Keys», находящемся в пешей доступности от съемочной площадки.

Олень с радостью соглашается, спрашивая, не буду ли я против, если мы возьмем еще и Хлою.

Сказал бы я, как я не против.

— Хлоэ! Подойди к нам, пожалуйста. — окликает он ее, когда она вместе с двумя девушками гримерами выходит из одного из павильонов.

Русалочка успела переодеться в удобные джинсы и красную футболку с надписью «appelez-moi», и теперь с милой улыбкой идет к нам.

Подойдя, она позволяет ему взять себя за талию и чмокнуть в губы. Ни в моей позе, ни в лице ничего не меняется. Я же, мать его, прекрасный актер. Все изменения происходят глубоко внутри. Зверь протяжно воет.