Любовь и Боль - Стеффи Ли

— Отлично! — мужчина расплывается в довольной улыбке. — А теперь молимся. Дюран выйдет следом, если ты ему понравилась. А если нет, то … — но договорить не успевает.

Режиссёр и правда появляется за моей спиной.

— Chat ruse! — обращается он к Сэму, протягивая руку.

— Наверняка, сказал что-то приятное, — ухмыляясь, говорит Тойлон, протягивая свою руку в ответ.

— Он назвал вас хитрым котом, — тихо перевожу я.

— Magnifique! Parlez-vous francais?

(-Великолепно! Вы говорите по французски?)

— Un peu. Ma mere etait francaise

(-Немного. Моя мама была француженкой)

— Следовало от тебя ожидать чего-то подобного, — улыбается француз Сэму, перейдя на английский, и поворачивается ко мне. — Роль твоя, юная Беатриче. Вылетаем завтра вечером. Ее пребывание компания полностью оплатит. — снова моему агенту. — Твое — нет.

— Знаю, вы те еще скряги. — Сэм даже не пытается скрыть свое довольное выражение лица.

— Но ты все равно поедешь с нами?

— Конечно. Разве же я оставлю свою девочку одну, чтобы вы ее сразу испортили?

Француз фыркает и собирается уже уходить, но получает новые вопросы от Тойлона:

— А как же условия? Гонорар? Детали контракта?

— Она начинающая актриса, — беззлобно усмехается Дюран, — Но не волнуйся, сумма и условия не разочаруют. Тебе пришлют детали вечером по почте. — затем снова поворачивается лицом ко мне и произносит. — Очарован.

Глава 40

Хлоя

Париж.

Париж влюбил меня в себя сразу. Забрал всю без остатка. Закружил голову и не оставил ни малейших сомнений.

Сейчас я знаю, что приезжие чаще всего делятся на два типа. На тех, кто восхищается городом и тех, которые морщат лбы, жалуясь на мусор, грязь и толпы беженцев. Ещё не забывают затыкать временами нос, негодуя на запахи нечистот.

Как по мне, угол зрения часто зависит от нас самих. И выбирая между разглядыванием валяющихся на улице газет и любованием архитектурой Парижа, я выберу второй вариант. Всегда. Потому что от великолепия окружающих зданий захватывает дыхание.

До приезда в этот город я и представить себе не могла, что можно получать удовольствие от обычной прогулки и созерцания домов…

Но Антуан научил меня этому незатейливому и приятному занятию.

Он благородно взял партнершу по фильму под свое крыло, несмотря на ворчливое недовольство Сэма, с первого взгляда отчего-то его невзлюбившего.

В первый день съемок внутри меня кружилась неуверенность. Несмотря на опустошенное поле, заменившее сердце, волнение считало своим долгом заявить на меня свои права.

— Вон тот юный прощелыга, твой основной партнёр по фильму. — подсказывал Сэм, указывая на высокого стройного брюнета.

Наши взгляды с актером встретились и уголки его губ поднялись вверх в довольной улыбке.

Высокий лоб, карие миндалевидные глаза, тёмные, немного вьющиеся волосы, крупноватый нос, придающий его владельцу особого шарма, легкая небритость и маленькая родинка на щеке. В пытливых глазах озорные чертики, пляшущие румбу.

— Он внук Дюрана. Говорят, своенравный юнец, но, зараза, талантливый. У них вообще все семейство плотно зашито на кинематографе.

Лицо парня было мне знакомо. Я видела его в нескольких французских фильмах, но никак не могла вспомнить название хотя бы одного из них.

*

— Хлоя, знакомься, это Антуан. Исполнитель роли Клемана. — режиссер хлопает юношу по плечу. — Мой внук.

Старший Дюран усмехается.

— Довольно неплохой актер. Но чересчур самоуверен в себе. — несмотря на то, что фраза произнесена с некоей иронией, в ней отчетливо ощущаются нотки гордости.

— Уверен в себе, мистер Дюран! — улыбается ему в ответ внук, поправляя упавшую на глаза прядь волос, — Но никак не самоуверен.