Заставь меня (ЛП) - Саммер О'Тул

Угловая кабинка свободна. Большой круглый стол с единственными в этом месте скамейками, обитыми той же красной кожей, что и в зоне ожидания. Я хочу пошутить насчет его спортивного костюма, подходящего к подушкам, но передумываю, когда он садится с таким видом, будто хочет пробить дыру в стене.

Когда я спрашиваю его, что он хочет выпить, он отвечает только ворчанием, его глаза прикованы к задней части ресторана.

— Хорошо, тогда я сейчас принесу воду.

Когда возвращаюсь, останавливаюсь на полпути, потому что Кэш ведет напряженный разговор с Иваном. Они говорят тихо, но, судя по их искаженным от ярости лицам, они хотят кричать.

Я робко подхожу, отчаянно желая услышать их разговор. Дядя Бет с ее убийцей. Знает ли он об этом? Поэтому он здесь?

Чем ближе я подхожу, тем слышнее становятся их голоса, голос Кэша прорезает воздух. Он наклоняется через стол, чтобы обвиняюще ткнуть пальцем в Ивана.

— … приходить сюда, в мой гребаный бизнес, и бросаться обвинениями……

Рука Ивана вырывается и хватает Кэша за запястье, тряся его татуированную руку.

— Думаешь, только у тебя есть источники информации в полиции, а? — его русский акцент резкий, смысл слов падает, как свинцовый груз в моем нутре.

Кэш вырывает руку и указывает ею на дверь.

— Убирайся отсюда, пока не начал войну, которую не сможешь выиграть, — он слегка поворачивается, и я замечаю, как его вторая рука скользит к карману пальто. Глаза Ивана тоже обращают внимание на это движение, и он встает со смертельным взглядом.

Только когда он уходит, я вижу, что за поясом кусок металла.

Я пытаюсь осмыслить хоть часть произошедшего.

Источники в полиции.

Обвинения.

Татуировка Кэша.

Скрытое оружие.

Кэш крутится вокруг и кричит:

— Ресторан закрыт. Убирайтесь. Если не заплатили, то все за счет заведения. А теперь уходите.

Смущенные посетители вскакивают со своих мест, накидывают на плечи сумочки и пиджаки и спешат уйти. Как только последний клиент уходит, он бросается прочь, проталкиваясь мимо, как будто меня там и не было.

— Эй, подожди, — я тяну его за руку. — Кто это был? — его потемневший взгляд скачет между моим лицом и рукой, как будто он недоумевает, почему я прикасаюсь к нему. Честно говоря, я тоже. Поэтому опускаю его руку.

— Русский мусор, — бормочет он и шагает прочь. Делает всего несколько шагов, но оглядывается и смотрит мне в лицо.

— Этот столик зарезервирован для нас, — он хлопает себя по груди. — Для меня и моих братьев. Больше. Никого. Да кем ты себя возомнила, черт побери? Приходишь сюда с упругой задницей и красивым лицом, думая, что правила на тебя не распространяются, — он издевается надо мной, в его словах нет настоящей злости, но все равно у меня горят щеки от того, что на меня кричат на глазах у всего персонала.

Я не могу удержаться, чтобы не осмотреть их лица, все они имеют различные выражения страха или секундного смущения.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — он откидывает мой подбородок вперед. — Ты просто гребаная хулиганка.

Мой рот открывается в шоке. Не знаю, испугана ли, возмущена или, черт возьми, возбуждена. Я тяжело сглатываю, а его глаза опускаются к горлу, и всякое влечение испаряется, когда я думаю, не представляет ли он, как перерезает мне горло. Я ведь знаю, как сильно он любит резать красивые вещи.

Его пальцы впиваются в мою челюсть, когда я говорю, мой голос становится каменно-холодным.

— Я понятия не имею, о каких правилах ты говоришь.

— Правило заключается в том, что за этот стол не садится никто без фамилии Фокс. И уж тем более не какой-нибудь ублюдок, любящий Путина.

О, так это что-то вроде соревнования, у кого больше член.

— Ну, а меня не предупреждали об этом, придурок. И убери от меня свои гребаные руки, — все переполняющие чувства гнева, страха и ненависти закипают, и я плюю ему в лицо.