Первые - Иоланта Палла

Виктор Алексеевич не показывается на горизонте уже несколько дней. Мать истерила по поводу заявления о разводе, говорила, что не даст согласия, и ему не позволит сойтись с любовницей. Тот, как знал, что происходит, и не появлялся на пороге. По-хорошему мне нужно было ему позвонить по переговорить о лечении матери, но что-то останавливало. Каждая миролюбивая беседа с предком заканчивалась нервным срывом. Меня всего колбасило от его бесхребетности. Хотелось, чтобы он разобрался с тем, что творится в нашей семье уже несколько лет, а не сваливал к левой бабе и не искал там утешения.

Блядь! От злости сжимаю оплетку до хруста. Зачем ему Лиза нужна? Прочухал, что я с ней встречаюсь? Да ну… Ему не настолько интересна моя жизнь. Больше о своей печется. На автомате начинаю кружить по округе вокруг здания, в котором проходила злополучная выставка год назад. Всматривался в витрину каждой кафешки и рестика. Где еще можно разговаривать?!

Время шло, а телефон не подавал признаков жизни. Старался держать себя в руках и не гнать без повода. Не найдя её, остановился около кондитерской и пялился в лобовое стекло. Эмоциями накрывало нещадно. Могла же мне скинуть сообщение… В сердечную мышцу больно колет от осознания. Она мне не доверяет до сих пор… Даже после ночи… Нагоняю до такой степени, что готов лететь на скорости двести километров в час по трассе, чтобы сбросить пар, который валит из ушей.

Сердце долбит на повышенных битах неизвестную мне мелодию, когда на экране айфона высвечивается сообщение от Кирьяновой. Спрашиваю, где она сейчас находится, и еду по адресу, который Лиза скидывает. Всего лихорадит. Хочется с разгона спросить, что от нее хотел батя, но я молчу, открываю дверь для Лизы, курю и только потом сажусь за руль. До ее дома стараюсь не гнать. Жду, когда заговорит сама, чтобы не напугать. Скриплю зубами, конечно, потому что Лиза отрешенная. На мои взгляды не реагирует. Смотрит в окно и сразу выбирается из машины, как только останавливаю ее перед подъездом.

— Как с Инной прогулялись? — иду за Кирьяновой, поправляя рукава куртки. — Я тебе звонил.

— Прости, я отключала звук на пары и забыла включить, — Лиза не смотрит на меня, даже когда останавливаю и поворачиваю к себе лицом. Мысленно прошу рассказать о встрече с отцом, но она молчит.

— Что-то случилось? — не спешу отпускать руку Лизы, хмурюсь и слежу за тем, как она кусает губы.

— Нет, — выдыхает, — я устала, Антон. Домой хочу.

— Значит, ты только с Ростовой гуляла, да? — закипаю постепенно. Руку Лизы отпускаю, тянусь за сигаретами. В грудине жжет так, что выть хочется. Вместо этого глубоко затягиваюсь дымом, перебивая моральный треш физическим.

— Да, — почти уверенно рассекает воздух ответом, и у меня мгновенно начинают искрить тумблеры.

Последний раз затягиваюсь. Из груди вырывается идиотский смех. До выворота кишок неприятно, что Кирьянова хочет скрыть от меня разговор с Виктором Алексеевичем.

— Да? Больше никого не видела?

Звучит резко. Последний шанс сказать мне правду, и Милые Ушки с него сливаются.

— На что ты намекаешь?

— На то, что ты с моим отцом уехала и сейчас тупо заливаешь мне! — рычу сквозь зубы, пока Лиза округляет глаза. Кажется, что бледнеет, но меня это сейчас не затрагивает. Злость закипает быстрее. Зверею и не могу остановиться.

— Я не хочу об этом говорить, Антон. Пожалуйста, не сейчас…

— То есть, — сжимаю кулаки, улыбаясь, как идиот, — если бы я не спросил, то ты бы не рассказала мне, да? — в черепной коробке звенит от эмоций.

Берега, края, все размывается под напором злости, которая рвет внутренние органы на куски.