Яд в моём сердце - Рита Трофимова

Зал тотчас же взорвался аплодисментами. Кто-то выкрикнул: «Браво!» и зрительские овации усилились троекратно. Голова пошла кругом от мельтешения людей и обилия голосов, всё смешалось как стекляшки в калейдоскопе, и по щекам скатились слёзы восторга. Склонившись в поклоне, Лина выцепила взглядом лица Бескровной и Филиппа. Первое — с выражением сдержанного одобрения, второе — задумчивое и растроганное, с беспокойным блеском в глазах, словно всё напускное вмиг исчезло, и Лина смогла увидеть его настоящего, достучаться и растревожить давно позабытые чувства. Она боялась ошибиться — вдруг это плод её разыгравшегося воображения?! Однако подсознание говорило об обратном — он слышит ровно так же, как и она сама. И следующую часть концерта Лина сыграет только для него, ведь между ними витает музыка, пока ещё хрупкая, почти неуловимая, но живая. Одна на двоих.

В короткий антракт на сцену вышли музыканты симфонического оркестра консерватории, расселись по местам и стали настраивать звук, а время неумолимо бежало вперёд, отщёлкивая минуту за минутой.

В закулисной тишине Лина прикрыла веки и попыталась расслабиться. Кожу вмиг осыпало зыбкой волной мурашек, вздыбились волоски на теле, лоб и ладони покрылись испариной, будто её коснулось что-то потустороннее и таинственное, — по рукам и груди пробежало знакомое тепло, и силы вновь вернулись к ней. Сейчас… сейчас всё случится!

Голос ведущего объявил следующий номер концерта, и Лина с готовностью вышла на сцену. Стройный хор скрипок, виолончелей и фаготов заиграл долгое вступление. Нежная мелодия навевала картинки летней природы — цветочный луг с пасущимися козочками и смеющихся розовощёких пастушек. Но вскоре дополнилась летящими звуками рояля, лёгкими и ажурными, словно сотканными из тёплых солнечных лучей, сменилась шелестом осеннего дождя и тихой печали, зажурчала в темпе аллегро, утонув в весёлом хороводе эмоций и чувств.

Со сцены Лина уходила под громкие аплодисменты, держа в руках охапки цветов. Некоторые зрители — студенты-выпускники училища и просто незнакомые лица — стояли у сцены, продолжая восторженно рукоплескать и выкрикивать «браво», только Филипп исчез, его место рядом с Бескровной пустовало. Лина пробежалась глазами по залу в надежде увидеть его. «Где же он? — разочарованно думала она. — Видно, устал от моих симфоний и ушёл, не попрощавшись». Сердце кольнуло болью, и на глаза навернулись слёзы. Как бы ей хотелось поймать на себе его восхищённый взгляд и услышать слова одобрения!

«Улыбаться всем недоразумениям вопреки!» — так её учила наставница Бескровная. И Лина продолжала улыбаться сквозь слёзы — пусть все думают, что она плачет от счастья!

— Альтман, у тебя стальные пальцы, ты крутая! — донёсся до неё резвый голос Лёшки. Тот, радостно скалясь во все тридцать два, стоял у самого края сцены и тянул к ней руки, изображая свой излюбленный жест — «козу».

Тут из толпы выползла Разинская, вцепилась в Лёхино плечо, мазнула по Лине недобрым взглядом и утянула его за собой. «Эх, Лёха, и ты туда же…» — Лина сглотнула едкий комок обиды и улыбнулась шире.

В фойе концертного зала её обступили люди — кто-то говорил слова благодарности, кто-то смотрел на неё как на диво дивное, но больше всех к ней рвался невысокий молодой человек субтильной наружности, с нездоровым румянцем и странными бегающими глазками.

— Я восхищён, я искренне восхищён… это было сильно! — бормотал он, подбираясь к ней всё ближе. Его монотонная тихая речь настораживала и даже немного пугала. — Я ведь зашёл не ради пустого интереса. Бескровная задвигает меня, и я подумал, чёрт, почему не я, лучший студент курса, а какая-то девчонка из училища? Я мог бы сегодня сорвать овации. Я, а не ты! Но теперь соглашусь с Ириной Петровной, она сделала правильный выбор.