— Почему не знаю? Я всё знаю. Чащин распорядился вас в гинекологическое отделение проводить. Ну поторапливайтесь, шевелитесь, собирайтесь. Мне ваше постельное сдать в прачечную нужно, а вы пока свои вещи собирайте.

Я медленно кладу стопку вещей в сумку, пытаясь переварить сказанное медсестрой. Пытаюсь сообразить, что надо у неё спросить, чтобы внести ясность, но сильно торможу.

Медсестра уже всё постельное скрутила и понесла из палаты, я даже ей в спину посмотреть не успеваю. У меня руки автоматом лежаться на живот и словно перед глазами проносится наш с Игорем разговор. Надежда на чудо, о котором я даже мечтать боялась, за считаные секунды разрастается до огромного огненного шара и давит своей силой тот ад, что сжирал меня все эти недели. И когда я изнутри согрета этим теплом, в палату заглядывает Олег Андреевич.

— Мешкова, анализы твои пришли. Беременность две — три недели. По этому случаю не имеем более возможностей держать тебя в нашем неврологическом отделении и переводим в гинекологию. Тебе у нас даже воздух нюхать нельзя в твоём положении, у генетиков теперь пропишешься, если рожать надумаешь.

— Я же не знала, — шепчу я, не успевая от радости размером с солнце, испугаться за будущее этого ребёнка.

— Не знала она, — фыркает Чащин и подсовывает мне карту. — Распишись.

Я беру у врача ручку и делаю осторожный шаг к столику, чтобы поставить подпись. Мои руки не дрожат, наоборот, твёрдо расписываюсь везде, где стоят галочки.

— Всё?

— Да всё, давай, не попадай к нам больше, горе луковое! — громогласно требует Чащин, прощается со мной по-отечески доброй улыбкой и широким шагом покидает мою палату.

Два дня в гинекологии меняют моё состояние кардинально. Хотя нет. Это известие о моей беременности всё меняет. Я уверенно хожу, у меня больше не отнимаются ноги и лежать в больнице у меня нет никакого желания. Как и у моего лечащего врача Риммы Алексеевны. По беременности у неё вопросов нет, всё хорошо, да и с ногами у меня всё хорошо.

— По поводу того, что тебе Чащин сказал. Игнорировать генетиков тебе нельзя, но и в панику раньше времени не впадай. Я посмотрела список препаратов, которыми тебя на ноги ставили, там по большинству просто обследований подобных не проводилось, по двум есть риски, но у тебя дозировки были совсем крошечные, и отмена почти сразу была. Да и от ибупрофена вреда больше. Так что не нервничай, нервы ничего не смогут исправить, только ситуацию усугубят. На рецепт, купи вот эти витамины для беременных. Пей витамины, больше гуляй на свежем воздухе, ну а рожать только у нас в перинатальном.

— Рима Алексеевна, спасибо вам большое, — благодарю я, забирая с тумбы выписку и список витаминов.

— Да ну что ты, какие благодарности. А вот что родителям не говоришь, это зря. Лучше родной матери тебя наблюдать никто не станет.

— Да… я скажу. Потом. Не хочу в больничной обстановке, — вру я. — Спасибо ещё раз!

Радостная я выхожу, хотя нет, даже не так, я буквально порхаю над землёй, покинув лечебное учреждение.

30

В этот же день, только получив выписку, я сажусь в такси и еду к родителям домой. И совсем не для того, чтобы сказать им что-то про моё интересное положение.

Перед отъездом в командировку я отдала Мышку всего на несколько дней, а получился почти месяц. Даже представить страшно, что собака про меня думает. Не дай бог, малышка решила, что я её бросила.

Такси так удачно подъезжает, когда из ворот выезжают папа с Сашей. Увидев меня, выходящей из такси, сдаёт назад.

— Выписали уже? — удивляется папа.

Он даже не в курсе, что последние два дня я провела не в неврологии.

— Ага! Где моя собака? Мышка! — радостно зову свою собаку, спеша в дом.

— Диана, нам надо поговорит, — сообщает папа, следуя за мной в дом.

— Да, и я хочу, — отмахиваюсь от папы, присаживаясь на корточки, чтобы радостная Мышка не снесла меня с ног.