Женское счастье - Натали Лав

— Просто секс? Это всё, что тебе надо от меня? — я начинаю говорить. Только говорить. Я не готова слушать и воспринимать его точку зрения, — То есть ты считаешь, что можно всё? И с любым человеком? Как только у тебя появится такое желание? Потому что приспичило? Что-то где-то засвербило… И ты реально готов смотреть, как другой мужчина будет пихать в меня член? Готов к тому, что я может буду кончать от этого? Готов к тому, что мне это может понравиться? Готов к тому, что его член окажется больше? И что он может подряд несколько раз?

В моих легких заканчивается воздух. И Демьяну удается вставить несколько слов.

— Это необычный опыт, я согласен. О таком не принято говорить. Общество это порицает. Но оно много чего порицает. Только именно разнообразие несет настоящий кайф. а не миссионерская поза под одеялом!

Представляю себя на его месте. Только пробую представить, как его ласкает другая девушка, как сердце в груди сжимается тисками ревности. В самом начале нашего романа я его предупредила, что не готова его ни с кем делить. если его свобода для него важна, то он должен выбрать ее. Не меня. И теперь в голове зреет закономерный вопрос — а была ли она, его верность.

— Скажи, пожалуйста, честно. Ты спал с другими?

Замираю, всматриваюсь в такие дорогие черты, пытаясь понять, будет ли он говорить правду.

— Даня. не делай из меня монстра. Мы договаривались, что не будем иметь других партнеров. Я люблю тебя…

В любой другой момент эти три слова от него вознесли бы меня на небо.

И вот я слышу их от него и им не верю.

— Так любишь, что готов дать мной попользоваться своему другу? А после него — скольким? Это же так круто! У тебя член от этого сильнее стоит!

Уже не выбираю слов, просто выплескиваю на него то, от чего душа полыхает.

— Я, что, бутерброд, которым можно поддержать голодающего друга? Кукла из секс-шопа? Ах, боже мой, сейчас во мне будет целых два члена! Я же обкончаюсь вся!

— Даня, Дань, успокойся. То, что я предлагаю, это не для того, чтобы тебя унизить. И я никогда тебя так не рассматривал, как ты говоришь. Я вообще хотел тебе предложить съехаться!

Но и это не производит на меня нужного впечатления. Всё не так, как я хотела. И человек, казавшийся мне благословением небес, вовсе не такой, как я представляла.

— Для чего — съехаться? — ору я в полный голос, — Чтобы дружкам твоим меня удобней потрахивать было? Всегда под рукой? На всё готовая бля*ь?!

Я редко ругаюсь матом, но подобрать другого слова не могу.

— Для меня постель — это дело двоих! Пойми ты. Не проходной двор, где топчется целое стадо тех, кто мне на фиг не нужен.

— А ты пробовала, чтобы судить? Что ты знаешь о тех других? Может, они любить способны правильней, чем все святоши, которые тебя окружали? А? Об этом не задумывалась? Тебя бабка как воспитала с мыслью, что в трусы руку нельзя запускать, так ты с этой мыслью и живешь! Грех! — Демьян тоже повышает голос.

Упоминание бабушки в этот момент, да еще и с некоторой долей пренебрежения, окончательно выводит меня из себя.

— А ты из меня кого хочешь сделать? Сучку, которая всем кобелям в округе дает? Потому что ты сказал, что это правильно и современно? Только ты не угадал, Янчик, — я специально использую вариацию его имени, которой его называет моя сестра. С одной стороны, чтобы тоже уколоть его — знаю же, что так ему не нравится. С другой стороны, чтобы отгородиться эмоционально. Я люблю другого человека — Демьяна, а кто это такой, я не знаю, — Я личность! Человек, в конце концов. А не три дырки, куда можно пристроить чей-то член.

— Ты… — тянет он вдруг, — Истеричка закомплексованная….

Это последняя капля, переполняющая чашу моего терпения.

— Сам своему Герману в жопу дай! — шиплю я, сжимая кулаки, — Вон пошел! И больше ко мне не приближайся!

Валеев открывает рот, чтобы еще что-то сказать напоследок. Но передумывает. Разворачивается и уходит.