В клетке - Алекса Мун

— Это не сойдёт тебе с рук! — крутит головой, откидывая прилипшие к лицу волосы.

— А мне кажется — сойдёт. Ты такая трусиха, что не обмолвишься отцу о своём первом разе.

— Я буду кричать! И сюда обязательно кто-нибудь прибежит!! ПОМОГИ… — остаток слова глушит прижатая к губам грубая ладонь.

— Кричи, если хочешь, чтобы было ещё больнее.

Мычит ему в руку, когда парень прогибает ее, впечатывая в стену. Расталкивает ноги, проводит пальцами по сухим складочкам.

Плюет на пальцы и снова проходится, размазывая слюну по промежности. Останавливается в углублении и неглубоко проталкивается в неё.

Шипит от острой боли. Эта сучка укусила его.

Вот же неугомонная! Так самозабвенно борется за свою невинность.

— Не хочешь по-хорошему? — разворачивает лицом к себе и, не рассчитав силы, девчонка ударяется затылком о стену. Ненароком. Он не хотел причинять ей боль. Не такую боль. — Будет по-плохому.

Блокирует ее руки над головой. Стягивает полотенце и закидывает стройную ножку покрытую мурашками себе на бедро.

Врезается в ее губы одновременно с членом, который нещадно лишает ее девственности.

Эва рычит ему в губы, из глаз падают прозрачные бусины слёз. Низ живота пробивает болезненная вспышка. Он не останавливается. Двигается в ней и с каждым движением жжение увеличивается. Между ног становится влажно. Кровь.

Скулит ему в губы. Кажется, сдалась. Больше не сопротивляется. От боли нечем дышать. Кружится голова. Сильно зажмуривая глаза, видит, как страницы ее любимых романов желтеют, покрываются плесенью, умирают вместе с ней. В мире нет сказок. Мир переполнен жестокостью. Даже близкий знакомый, которого, казалось, ты знаешь всю жизнь, оказывается безжалостным ублюдком.

Ненавижу…

От этого ее уберегал отец? Не уберёг. Не вышло. Ее «убил» тот, кого он считал названным сыном.

Маркус кончает в Эву слишком быстро. Узко. Горячо и тесно. Он не насытился. Хочет ещё.

Выходит, сперма вперемешку с кровью стекает по женскому бедру. Мерзкое ощущение.

Сдирает с неё тряпку и тянет в душ. Эва спотыкается не в силах сделать шаг. Парень подхватывает свою игрушку на руки и, переступив невысокий бортик, закрывает стеклянную створку. На неё сразу же оседает пар, скрывая от мира их силуэты.

Она и вправду похожа на фарфоровую куклу. Неподвижна. Ни одной эмоции. Пустая.

— Ну же, улыбнись маленькая… — поддевает ее подбородок, заставляя посмотреть на него тусклым взглядом. Там умер рай. — У тебя такая красивая улыбка.

Растирает ее губы, опускается к шее. Смывает горячей водой острые мурашки. Сдавливает маленькую упругую грудь, щипает сосок. Опускается ниже, обводит изгиб талии, накрывает ладонью низ живота. Смывает своё семя вперемешку с ее кровью. Его дико возбуждают эти грязные, пошлые действия. Перехватывает дыхание, когда он прижимается к ее бледным губам. Снова сжимает грудь. Ласкает, но в этой ласке нет ни капли нежности. Внутри Эвы разливается непередаваемая горечь. Слёзы устали течь. Сердце бьется через раз.

Истошно воет, когда он снова разворачивает ее к себе спиной и проходится по спине, сдавливает ягодицы.

Ещё раз?

— Пожалуйста… — выдыхает во влажный кафель и бьет о него лбом. — А-а-а-й… — скулит, чувствуя его в себе.

Он будто издевается, медленно проникает в неё.

А сам испытывает дичайший кайф. До безумия, за гранью. Такого ещё не было.

Не жалея силы, сжимает кожу, оставляя яркие следы. Пользуется ею в своё удовольствие.

Сколько же в нем ненависти? Под слоем желчи, есть ли там душа? Или он родился без неё?

Второй раз кончает в неё. Глубоко насадив, задержавшись на бесконечные секунды. Ему плевать на последствия.

Обмывшись, выходит. Оставляет ее одну.

Кажется, девчонка не дышит. Сидит на кафельном полу, поджав ноги к подбородку. Не шевелится до тех пор, пока не начинает течь ледяная вода.