Мой сводный кошмар - Анастасия Воронцова

Кирилл молчит, внимательно глядя меня, а затем нежно проводит пальцем по моему подбородку, вынуждая посмотреть ему в глаза. Взглянув в них, я тут же теряюсь.

— Что бы ты ни думала, ты — часть нашей семьи. И ты имеешь такое же право на это имя, как и я. Мои родители за тебя в ответе. Он не имел никакого права шантажировать тебя.

При упоминании о шантаже, я снова вспоминаю о жутких смс-ках и вздрагиваю, а затем злюсь на себя за то, что позволила себе забыть об угрозе, которая нависла над тетей Алиной.

— Есть хорошие новости от Алекса? — спрашиваю я, и, когда Кирилл стремительно мрачнеет, понимаю, что хороших новостей нет, — Мы должны ее предупредить. Дать возможность самой рассказать обо всем Лине и вашему отцу, пока об этом не стало известно всей прессе нашего города.

— Знаю, — спокойно отвечает он, явно, как и я, желая отсрочить этот момент. Я до сих пор не знала, как сказать ей об этом. И, будь отец жив, не знаю, решилась ли бы я поговорить с ним об этом. Тем более зная о том, как это ранит маму.

Тяжело вздохнув, я порывисто обнимаю Кирилла и прячу телефон у него на груди, вдыхая запах его парфюма и геля для душа с нотками цитрусовых и хвои.

Я не знаю, что ему сказать, и вообще сомневаюсь в том, что слова тут помогут. Зато было кое-что, отчего нам обоим становилось легче.

— Ты не против, если мы сегодня тоже потренируемся?

Кирилл удивленно вскидывает бровь. Что ж, его можно понять. В последнее время я часто избегала тренировок, и впервые предложила заняться ими сама.

— Ты уверена? — спрашивает он, — Утром ты говорила, что неважно себя чувствуешь.

Я киваю.

Да, из-за погоды утром у меня не на шутку разыгралось давление, из-за чего сильно разболелась голова и ныли старые травмы. Честно говоря, я все еще чувствовала себя не очень хорошо, но, если тренировка поможет Кириллу почувствовать себя немного лучше, я готова потерпеть.

К тому же, как ни обидно это признавать, ректор прав. Я слишком долго отлынивала от тренировок, да и от занятий тоже. Если ничего не делать, у старого козла появится реальный повод меня исключить. И, пусть я и не мечтала быть экономистом, доставлять ректору такое удовольствие я хотела куда меньше.

— Что ж, хорошо. Но учти, я не буду тебя жалеть только потому, что ты мне нравишься. Тебе нужно многое наверстать, чтобы утереть нос старому засранцу.

— Только нравлюсь? — я игриво изгибаю бровь, и отступаю на шаг, дразня его. Кирилл прищуривается, точно лис, а затем медленно шагает в мою сторону, и притягивает меня к себе, сокращая расстояние между нами.

— Если хочешь услышать больше, тебе придется постараться на сегодняшней тренировке, — шепчет он, обжигая мою шею горячим дыханием, и я чувствую, как по коже проносятся волны мурашек.

Мы целуемся на лестнице, в раздевалке и даже у входа в спортзал. Целуемся так, что щеки вспыхивают румянцем, а сердце заходится в безумном ритме, словно целый хор барабанов. А затем начинается мой персональный ад.

Из-за пропущенных тренировок разминка кажется настоящей пыткой. Если раньше я с легкостью выполняла эти упражнения, то сейчас у меня болит каждая мышца.

Кирилл держит слово и следит, чтобы я не пропускала ни одного упражнения, игнорируя мое шипение, пыхтение, стоны и ругательства, и только потом пускает на канат и кольца. Но даже потом неустанно бдит, чтобы я все делала правильно, совсем как тренер.

К середине тренировки становится немного легче, к тому же я вхожу в кураж, и чувствую азарт по мере того, как усложняются выполняемые трюки.

Когда дело доходит до поддержки, я ловлю себя на том, что жду, когда он меня коснется, когда его руки окажутся на моем теле, а их тепло проникнет под тонкую ткань спортивного костюма.

Глава 16

Кирилл