Первая любовь - Дарья Запольская

— Сколько можно играть на моих нервах? — он говорит почти шепотом очень близко от моих губ, очень близко. Я могу разглядеть все оттенки радужки его глаз, которые прожигают меня с неприкрытой злостью. — Однажды настанет тот день, когда у меня не будет другого выбора, ты мне просто его не оставишь.

Он резко отстранился и ушел. Я вздрогнула, когда хлопнула дверь его спальни. Впервые он закрыл дверь. Ноги подкашивались не в силах стоять, я опустилась на корточки, закрыв глаза, ощущая, как бешено бьется мое сердце. Это начало конца.

Утром мне было велено собирать вещи, потому что мы возвращались за город, где Краснов планировал оставаться до самого Рождества. Я предупредила Марину, что на все праздники отправляюсь в лесную глушь, не сказав ей о том, что опекун забрал документы из гимназии. Я надеялась, что за праздники мужчина остынет и я уговорю его передумать.

До празднования Нового года оставалась неделя, и дом начал заполняться продуктами, заготовками к праздничному столу. Под елкой росло количество упакованных подарков, но Краснов даже не пытался со мной заговорить. Я была предоставлена сама себе. В основном читала книги, переписывалась с Мариной и старалась не попадаться на глаза мужчине, который при виде меня начинал хмуриться. Да и я не торопилась к примирению, потому что не считала себя виноватой в чем-либо. Краснов задел мою гордость, растоптав все мои ожидания. Если у нас не получится вернуть общение на приемлемый уровень, я вынуждена буду переступить через себя только ради возвращения в гимназию. Но я буду оттягивать этот момент до последнего, до самого последнего дня выходных.

Тридцать первого декабря я напросилась со Славой в город, чтобы докупить алкоголь и фрукты. Если Краснов и был против, то промолчал. Мы ждали приезда большого количества гостей, и мужчина переживал, что купленный ранее алкоголь закончится раньше, чем мы перейдем к основному блюду.

Я вновь оказалась внутри Славиного БМВ.

— Когда вы уже помиритесь? — спросил он, выезжая за пределы коттеджного поселка.

— Когда рак на горе свиснет.

— Алексей отходчивый, ты просто подожди.

Стоп. Слава ведет себя слишком… дружелюбно? Он расслабленно ведет машину и улыбается, когда наши взгляды встречаются, что в корне отличается от привычного поведения парня.

— Ты обращаешься ко мне на «ты»? Ты все время выкал.

— В Мерседесе, на котором я тебя вожу стоит прослушка, Алексей бывает слушает.

Я даже не знаю, что сказать по этому поводу, потому что не понимаю, зачем прослушивать нас.

— Удивлена? — парень правильно понимает мое молчание. — Военная привычка. Не принимай на свой счет.

Это все равно никак не оправдывает Краснова. Все что я сейчас чувствую — это обида. Глубокая, мать её, обида. Я не вызываю доверия? Он сам назвал меня ребенком, который ничего не понимает, но тем не менее прослушивает наши разговоры в авто. Что он хочет услышать на записях? Мои девчачьи разговоры с Маринкой о прокладках или молчание Славы. Как это глупо.

— А на одежду он мне жучки не прикрепил? — я в шутку рассматриваю своё пальто, пытаясь отыскать подслушивающее устройство.

— Анжелика, я же сказал не принимай на свой счет, это для безопасности.

— Безопасности? Интересно, а от какой опасности меня охраняют?

Парень не ответил, лишь послал мне многозначительную улыбку.

Чувствую себя полной дурой, от которой все время что-то скрывают. Складывается такое чувство, что мне о чем-то не говорят, либо у Краснова паранойя.