Первая любовь - Дарья Запольская

Я жадно ловлю ртом воздух, задыхаясь от собственной никчемности. Я осталась совсем одна, родителей нет, родственников нет, опекун не хочет слышать меня, принимая решения за меня. И уйти я никуда не могу, связанная по рукам и ногам тотальным контролем Краснова. Чувство собственной ненужности только усиливается, когда мужчина спокойным тоном говорит:

— Так больше не может продолжаться. Завтра же улетишь в Лондон.

— Ты не можешь так со мной поступить, — я поднимаю на него заплаканные глаза, но мужчина не смотрит на меня.

Он уходит, оставляя меня одну. Я одна, я совсем одна….

Я шагаю позади Краснова, пробираясь через толпу людей, суетящихся в аэропорте, крепко сжимая ручку чемодана. И в голове проскальзывает мысль убежать, «потеряться» в толпе. Но Краснов как будто чувствует мой настрой и хватает меня за локоть, силой удерживая возле себя.

Утром ему пришлось затолкать меня в машину и заблокировать двери, чтобы я не убежала. Всю дорогу до аэропорта я сверлила его взглядом, мысленно желая разбиться где-нибудь на обратном пути. Но мужчина игнорировал меня и даже ни разу не взглянул через зеркало заднего вида.

Я старалась не расплакаться, осознавая, что он фактически отказывается от меня, ссылая в закрытый пансионат для девочек, где я окажусь среди таких же ненужных детей, брошенных своими родителями. Я не успела даже написать Марине, потому что мужчина отобрал у меня мой телефон, всучив новый, где был забит лишь один номер телефона — его. Я отказывалась верить в происходящее, ущипнув себя в надежде, что все это страшный сон. Но я не проснулась.

— Как прилетишь — тебя встретят, — мужчина подтолкнул меня вперед к стойке регистрации.

Я на негнущихся ногах пошла вперед, не оборачиваясь назад.

Сидя в самолете, в тысячах метрах над землей, я до боли сжимала подвеску ангела, крылья которого врезались в кожу, оставляя кровавые следы. Я буду носить эту подвеску, как напоминание о поступке Краснова, чтобы всегда помнить удушающую боль, которую он мне причинил.

ЧАСТЬ 2.

Глава 16

Восемнадцать месяцев спустя.

Распрямив плечи, уверенной походкой, рассекаю воздух аэропорта, замечая любопытные взгляды. Я считала дни до этого момента, чтобы вернуться в Москву и навсегда вычеркнуть из своей жизни Алексея Краснова.

Полтора года, что я провела в частной школе для девочек, оказались не такими ужасными, как я представляла. Первое время меня задирали из-за моего плохого английского, но когда я стала уверенней и освоила язык на уровне носителя, то все насмешки стихли. Несколько месяцев я вынашивала план мести, но миссис Роуз, которая преподавала у нас психологию, смогла отговорить меня от этого. Женщина сразу заметила мое упрямство и нежелание подчиняться правилам и научила контролировать себя, чтобы направлять энергию в нужное русло. Поздними вечерами, за чашкой чая, она рассказывала про свою жизнь, которая тоже складывалась не лучшим образом, но она никогда не сдавалась и не складывала руки и смогла добиться много.

Девочки в пансионате оказались такими же несчастными жертвами своих семей, как я и предполагала. Все они были неугодны своим богатым родителям. Сесилию сослали из-за того, что она была влюблена в сына садовника, в надежде, что разлука притупит ее чувства. Аманда была застукана за курением сигарет, и родители не нашли ничего лучшего, чем изолировать ее от общества, даже не поговорив с ней.

Мне было искренне жаль девочек, как и себя. Но будучи в женской компании, объединенной общим непониманием со стороны взрослого поколения, мы стали источником силы друг для друга и научились во всем искать положительные стороны. После выпуска, каждая из нас пообещала, что изменит свою жизнь в лучшую сторону и найдет счастье.

За все время моей ссылки, Краснов ни разу не позвонил и не написал мне. Но я знала, что он звонил директрисе и был осведомлен о моих успехах и смиренном поведении.