Ты - моя вселенная - Мария Сильвер

— Соня, не мельтеши, пойдем на кухню, — игнорирует мой вопрос и строгим тоном приказывает, что мне делать. Послушно повинуюсь и иду вслед за ним. Стас включает свет и усаживает меня за стол. Достает аптечку из верхней полки навесного кухонного шкафа, который мы с бабушкой купили в прошлом году. Что-то там ищет и находит. За его широкой спиной не вижу, что происходит дальше.

— Пей, — ставит на чистую поверхность стола мою любимую кружку, до половины наполненную водой, от которой несет валерьянкой. Хочу возмутиться, однако ловлю его требовательный серьезный взгляд и понимаю, что лучше выпить. В три глотка поглощаю всё содержимое кружки и недовольно морщусь от неприятного привкуса настойки. Не переношу этот аптечный препарат.

— Соня, послушай меня внимательно. Сейчас ты собираешь вещи и на некоторое время едешь жить ко мне, — удивляет который раз за один вечер незваный посетитель.

— Зачем? Что происходит? Ты можешь мне нормально объяснить?

Любимый тяжело вздыхает и садится на стул рядом со мной. Берет мои холодные ладошки в свои горячие руки и крепко сжимает. Его лицо выражает одновременно гамму эмоций: боль, страх, безысходность. Копирую их. Интуитивно понимаю, что случилось что-то страшное. И Стас всего несколькими словами, сказанными шепотом куда-то сквозь меня, разбивает сердце на сотни осколков.

— Аглая Тимуровна умерла сегодня вечером.

Глава 9

Похороны проходят как во сне. Не понимаю, куда бреду, что мне делать, как жить дальше. В голове нет ни одной ясной мысли. Всё размыто, разбросано, уничтожено. Ничего не осталось, кроме бесконечной боли и тоски, которые огромными лапами зажали меня в плотные тиски и высасывают остатки моей никчемной жизни.

Стас всё время рядом. В ту же ночь забрал к себе. Надолго одну не оставляет. Слушает мои судорожные рыдания по ночам на своей груди и бесконечно утешает.

Всю подготовку к похоронам взял на себя Виктор Александрович, за что я ему безмерно благодарна. Сама не в состоянии что-либо сделать. Бабушку хоронят рядом с мамой.

На кладбище собралось много людей. Мы со Стасом и Настей приехали последние. Не хотела видеть, как родного человека закрывают в гробу и погружают в вечную тьму. Подруга была согласна со мной.

Среди столпившегося народа замечаю Дмитрия Пономарева, правую руку и друга Стаса, одного из его лучших ищеек. Они со Стасом одного возраста, в прошлом вместе работали в полиции. Дима найдет кого угодно и где угодно, добудет любую информацию. Так получилось, что мы с ним сблизились и стали хорошими товарищами.

Никого больше не узнаю, кроме соседей и бабы Тони, лучшей подруги бабушки ещё со времен юности. Родственников у меня больше нет. Среди собравшихся в основном её бывшие ученики и их родители.

Кругом скорбные лица и горькие рыдания. Я же стою молча. Не осталось ни единой слезы. За прошедшие три дня всё выплакала без остатка. Осталась лишь пустая оболочка.

Люди начинают расходиться. Кто-то подходит и приносит свои соболезнования. Через силу киваю в знак благодарности за поддержку. Правда лучше от этого не становится. Никакие слова не залечат боль души.

В какой-то момент со Стасом остаемся одни. Вместе подходим к могилам, кладем на черную землю белые хризантемы. Стас дает время попрощаться с бабушкой и мамой, уходит в сторону выхода.

— Ба, прости меня, — единственное, что могу вымолвить в данный момент. Не могу забыть наш неприятный последний разговор.

— Прости, что наговорила всяких глупостей, заставила нервничать. Повела себя как дура, — изливаю слова, которые она должна была услышать при жизни. Если бы знала, что такой конец нас ждёт. Каждое необдуманное действие несет за собой наказание. Моё же — испытывать вину до конца жизни за брошенные в порыве гнева фразы, которые ранили её и так больное сердце.

— Надеюсь, вы теперь вместе в лучшем мире, — бросаю последний взгляд на пристанище родных. Не могу больше здесь находиться.