Ты - моя вселенная - Мария Сильвер

— 13 апреля… Дата смерти Сони, — подытоживает горькую правду друг. Скидываю звонок.

Мои убийцы не учли одного, что в тот же день, когда решили убить Соню, выкопали могилы и для себя. Беззащитная Соня Феникс умерла, и из её праха восстала Анна Орлова, готовая склевать один за другим сердца обидчиков, кровоточащие черной гнилью.

Через пару минут поступает ещё один звонок. Секретарь Стаса сообщает, что начальник появился на работе и не один.

С Алисой Романовой мы познакомились случайно, полтора года назад. Чуть не попала под колеса такси, в котором я ехала. Насквозь промокшая от дождя, с пятилетним ребенком на руках, вся избитая и в крови. Никогда не забуду её животный страх к мужчинам. Ее регулярно избивал муж, который сейчас по моей милости сидит за решеткой.

В качестве благодарности девушка решила помочь в моем деле, хоть я и была против ее вмешательства. Романовой есть ради кого жить. Но она была непреклонна. Тогда и зародилась наиболее безопасная для нее роль во всей этой игре. Стасу в компанию требовался личный секретарь, а девушке нужна была работа. Так и убили двух зайцев одновременно. Яркая и хитрая, как лиса, Алиса замаскировалась под серую мышь, став моими глазами и ушами.

Подключаюсь к прослушивающему устройству и замираю, слыша в наушниках давно забытый мужской голос, причиняющий жуткую душевную боль.

— Катя, сколько ты ещё будешь шататься неизвестно где? Дочь ждет тебя! — от грозного голоса Стаса вздрагиваю даже я, сидя в безопасной квартире.

— Дочь? Она только твоя дочь. Вам двоим больше никто не нужен! — пьяный женский голос вызывает во мне отвращение.

— Не говори глупостей. Ты её мать, — устало вздыхает Стас. Слышу, как он присаживается в кресло и начинает нервно стучать по столу.

— Да, мать. Только на бумаге, — смеётся сумасшедшая, — я не чувствую себя ни матерью, ни женой. Ты только её любишь, а она тебя. Если бы не пригрозила, что сделаю аборт, ты даже не женился бы на мне.

Острый кол вонзается в самое сердце, напоминая о том, что я ещё не до конца мертва, что ещё могу что-то чувствовать, кроме мести. Возможно, это сожаление. Не могу определить своих же эмоций. Несмотря на болезненные ощущения, слушаю дальше.

— Сама виновата, не нужно было оставлять Софи на попечении нянек, как только она родилась, — упрекает Стас.

— Не напоминай мне её имя. Ты специально назвал нашу дочь именем шалавы, которую не можешь забыть! — орет разъяренная жена.

— Не смей её так называть! Это ты сука, которая спит с первым встречным! — слышу взбешенный голос Стаса и сильный удар о стол.

— Катись в ад, Волков. Ты ни разу не притронулся ко мне с тех пор, как женился. А я всего лишь хотела нормальной жизни, как у всех, — Катя начинает рыдать.

— Нормальной жизни, говоришь? Только начала ты её неправильно.

Её слезы как бальзам для моего израненного сердца. Упиваюсь её горем и отчаянием, как сладким опьяняющим вином.

— Нас всегда трое. Ты, я и твоя мертвая Соня, — шепчет отчаянно несчастная жена.

Не могу слушать дальше. Всё равно их болтовня ничем мне не поможет. Бесполезная информация. Выкидываю в сторону наушники и бегу в спальню к спасительной черной коробочке, где похоронен мой ребенок.

Достаю снимок УЗИ моей малышки из верхней полки и сажусь на пол. Единственное напоминание о том, что она когда-то была в моей жизни. У нее уже сформированы ручки, ножки, сердечко. До сих пор снится один и тот же сон, где раз за разом приходится отпускать свою прекрасную голубоглазую крошку в небо с белыми птицами.

— Моя девочка, моя Мандаринка, — ласково глажу первое и последнее фото ребенка.

Влага из глаз крупными шумными каплями падает на снимок. Бережно стираю рукавом свитера слезы, пока бумага не намокла.