Отыскав в конце коридора уютную комнату, переодеваюсь в короткую шелковую сорочку и плюхаюсь прямо в середину огромной кровати. Пес ложится рядом на полу. Так и засыпаем, не выключив светильник.

Яркий свет фар больно бьет по глазам. Слышу хруст ломающихся костей и скрежет шин, сворачивающих с перекрестка. Со стороны наблюдаю кровавое тело юной девушки, не осознанно схватившейся за живот в защитном жесте. Звук сирен кареты скорой помощи заполняет сознание. Поднимаю взгляд на темное небо, где не видно ни единой звезды. Лишь редкие хлопья снега падают в горячую кровь, растворяются в источнике жизни, становясь с ней единым целым.

Потом картина сменяется. И эта же девушка стоит на берегу моря уже с мужчиной, в руках у которого маленькая девочка с голубыми глазами, как у отца.

Малышка поворачивается, и радостный вскрик заполняет округу:

— Мамочка вернулась! — тянет крохотные ручонки в сторону матери. И вдруг исчезает вместе с отцом, оставляя женщину одну в беспросветном одиночестве.

Просыпаюсь от собственного жуткого крика. Картины прошлого и несбыточного будущего не оставляют попыток уничтожить меня. Сердце гулко стучит в ушах, охваченное ужасом увиденного. Глубоко вдыхаю в попытке успокоиться.

Сальва обеспокоенно мечется на кровати, не зная, как помочь хозяйке. И только сейчас замечаю рядом черную коробочку.

— Зачем ты принес её, — отчитываю собаку, пока достаю фотографии после аварии, которые сделал Кира, и больничные документы с гинекологии. Я обещала своему другу, что сожгу этот гроб с похороненным в нем прошлым только после того, как всем отомщу и начну жизнь с чистого листа.

Раскладываю снимки на кровати, чтобы напомнить себе, что задолжали мне люди, которые сделали это. И в самый неподходящий момент в комнату врывается обеспокоенный хозяин дома.

Глава 37

— Что случилось? — первое, что спрашивает Стас, ураганом влетая в спальню.

Его взгляд невольно падает на разложенные в хаотичном порядке фотографии. Он приближается и внимательно изучает каждую. Между снимками рассматривает моё искалеченное тело, прикрытое лишь тонкой сорочкой. Волков начинает выстраивать логическую цепочку. Неотрывно слежу за реакцией человека, в глазах которого плещется боль вперемешку с раскаянием.

В комнате повисает гнетущая тишина. Смысла прятать снимки не вижу. Пришло время поступить по-взрослому. Мы давно не маленькие дети, чтобы играть в молчанку и ждать, кто же проиграет, первым открыв рот.

— Свиридов, — скорее утверждает бывший следователь, чем спрашивает. Киваю, не в силах произнести даже одного короткого слова.

— Я найду его, обещаю, — уверенно произносит мужчина. И что-то проносится во взгляде Волкова такое, что всем сердцем верю его словам.

Моя душа измучена. Хочу найти покой. Месть высосала всю внутреннюю энергию. Но я должна довести начатое до конца. Иначе на том свете не смогу посмотреть в глаза дочери. Я должна быть сильной. Но сейчас мне хочется сдаться и разделить гнетущее бремя потери с отцом ребенка. Иначе просто захлебнусь и утону в этой бездонной пропасти. Это не только моя трагедия. Это общая трагедия.

Достаю из медкарты снимок УЗИ и протягиваю Стасу.

— Не успела сообщить тебе, что забеременела после той ночи, — шепчу, глотая тихо стекающие слезы, — ребенок не выжил в аварии.

Мужчина сквозь боль смотрит на черно-белый снимок. Скорбь и сожаление плещутся в его взгляде. Осторожно проводит пальцами по тонкой картонке, будто боится, что она вот-вот испарится. Одинокая слеза прокладывает дорожку вниз по его щеке.

Не могу удержаться и не прикоснуться к нему. Стираю слезинку с его лица, нежно гладя рукой в утешающем жесте. На миг хочу забыть о своей ненависти и поддержать мужчину.

Стас кладет свою горячую ладонь поверх моей, слегка сжимает. Смотрю неотрывно в затуманенные глаза.