Сложности - Кристен Эшли

— Хорошо, не буду. Но хочу заметить, что больше не ненавижу тебя из-за твоего великолепия и твоей отличной задницы. Сейчас я смотреть на тебя не могу, поскольку ты устраиваешь сцену в продуктовом магазине, а горячий мужчина прижимает тебя к полкам, заводится из-за тебя, кричит на тебя, затем называет тебя милой. Как я и сказала, я зла на Хикса. Но меня там не было, я просто слышала эту историю из нескольких источников, но даже я знаю, что это было горячо.

— Все не так, — честно призналась я. — Было немного страшно и немного раздражающе.

— Да, я понимаю, что тогда ты так и считала. Но сейчас… — она покачала головой. — Я зла на Хикса, но могу отпустить свою злость, если все его поведение дает хоть малейший намек на то, какие сильные эмоции испытывает к тебе этот мужчина. Я, конечно, не хочу давать тебе причину, оправдывающую его поведение как последнего мудака, но я знаю Хиксона Дрейка много лет. И слышала о нем так много информации, ее количество можно сравнить лишь с количеством слухов о Брэде Питте. Этот мужчина не просто шериф. Он живет и дышит той ответственностью, которую несет с собой значок. Так что прижимать женщину к чайным полкам не совсем в его духе.

Она замолчала.

А я напряглась.

А затем она выдала остальное.

— Но он увидел тебя с синяком и отреагировал подобным образом. Да, — сказала она задумчиво, — это поможет мне отпустить злость.

— А теперь ты меня пугаешь и раздражаешь, — ответила я.

Она закатила глаза, подарила мне воздушный поцелуй и вышла за дверь.

Ха! Такова Лу.

***

Вечером пятницы я исполняла песню Билли Холидей: «В этом его странность», после чего под аплодисменты пробормотала в микрофон:

— Спасибо.

Билли, кстати, была одной из артисток, чьи песни я не любила исполнять, потому что невозможно было просто их спеть, их необходимо было исполнять на определённом уровне, которого добиться было не так просто. По моему мнению, такими артистами были Барбара Стрейзенд, Долли Партон, Тина Тернер, Селин Дион, Уитни Хьюстон и Адель (но это далеко не весь список).

Однако мой пианист — Элван — человек, составляющий список песен для моих выступлений, которые должны были понравиться Джемини — заставлял меня.

И, конечно же, это было не особо трудно.

Он всегда давал мне что-то взамен после того как ставил передо мной очередную трудную задачу.

И в этот раз он вознаградил меня, направив ребят к исполнению песни Энни Леннокс «Холод».

Я любила эту песню. Она идеально подходила моему голосу. И мне нравилось облекать в слова ледяную и одновременно жаркую красоту текста.

Поэтому я улыбнулась, ощутив, как мои веки стали тяжелыми, когда барабанщик исполнил свою часть, и вступили остальные, я сама погрузилась в песню, стоя у микрофона и раскачиваясь. Руки внезапно стали невесомыми, скользя по бедрам, моя голова покачивалась, единственной постоянной стали губы у микрофона.

Я уже заканчивала первый куплет, когда что-то привлекло мое внимание. И я медленно сосредоточилась, с некоторым удивлением замечая Джемини, стоящего вблизи от сцены, чего он никогда не делал. Он не пробирался через толпу, пока кто-то выступал. Хозяину не пристало прерывать выступление.

Но когда я увидела его, стоящего прямо там и загораживающего обзор сцены, его взгляд переместился.

Я проследила за направлением его взгляда и заметила Хиксона, сидящего в конце бара, его глаза были устремлены на меня.

И убейте меня кто-нибудь, но как только наши глаза встретились, я попала в ловушку. В плен.

Я не могла отвести взгляд. Даже когда почувствовала, что некоторые зрители передвинулись на своих местах и обернулись, чтобы посмотреть, для кого я исполняю эти строчки.

Я пела о женщине, которая хотела утонуть в глазах своего мужчины. И сама хотела того же. Я хотела получить шанс. Мечтала тонуть в синеве глаз Хикса до конца своих дней. Вот только я не хотела, чтобы он это узнал.