Приватный танец - Eiya Ell

— Ничего плохого, правда. Обещаю тебе понравится, — он трется своим членом о мою промежность и стонет. Впивается в мои губы, толкается языком, не забывая кусать и облизывать мои губы. Одним движением он срывает с меня трусики, я кричу ему в губы, а он нагло и уверенно спускает руку вниз, трогает меня “там”, нежно гладит меня “там”, потом чуть входит, срывая с моих губ громкий крик со стоном.

— А ты мокренькая, — довольно улыбается, — тшш мелкая, расслабся, раздвинь ножки, — он отрывается от моих губ, и я кричу что есть силы.

— Помогите! Кто-нибудь пожалуйста! Помогите!

Мурад опять припадает к моим губам, заставляя замолчать.

— Замолчи! — кусает губы так, что я чувствую привкус металла во рту. Слез уже нету, я не могу плакать, лишь послушно открываю рот, чтобы он не кусал и не делал мне больно, не подозревая, какая боль ждет меня позже.

— Что тут происходит? — перед нами возвышается мужское тело. Я радуюсь, сильней дергаюсь, Мурад отпускает мои руки, смотрит на подоспевшего Алика, нашего обшего друга. Который тоже с города, приехал на лето домой.

— Не видишь, черт бы тебя побрал! — недовольно кричит Мурад, — какого хуя ты сюда приперся?

— Алик, — говорю молящим голосом, — забери меня..

— А какого черта, ты не можешь ей рот закрыть? — спрашивает Алик и спускается к нам, — какого черта, ты такую птичку хочешь отыметь один? — ухмыляется, я набираю в легкие больше воздуха и кричу что есть силы. Просто кричу. И тогда Алик перехватывает мои руки, которыми я калачу Мурада, устраивается у моего изголовья. Мурад никак не реагирует на мои удары, твердо лежит на мне сверху, продолжая тереться о мою промежность членом.

Алик преподает к моим губам жестким поцелуем. Если я поцелуями Мурада не брезговала, а терпела, то от влажных губ Алика меня просто воротит. К горлу внезапно подступает приступ тошноты, Алик отступает, но всего лишь на миг.

— Давай уже всунь ей, пока я держу ее руки и губы! — требует Алик.

Через мгновенье я чувствую резкую, режущую, адскую боль в промежности.

Мурад спускается к моей груди, зверски их терзает и начинает двигатся.

— Мамочки! — кричу, когда Алик оставляет мои губы в покое, — что ты делаешь, Мурад!?

— Люблю тебя, очень, — говорит Мурад не останавливаясь толкается все глубже и чаще.

— Ненавижу тебя! — единственное, что удается сказать, прежде чем Алик впивается в мои губы.

Это так ужасно больно, то что делает со мной Мурад. Меня как-будто разрезали пополам. И я сейчас не о физической боли. До меня постепенно доходит происходящее. Руки болят, от того насколько жестко их зажимает Алик. Искусанные губы кровоточат и болят, глаза режут, я теряю счет времени, перед глазами расстилается туман, в глазах будто пелена. В промежности адски горит, жжет, и разрывается с каждым движением Мурада.

Он же в свою очередь удовлетворенно кричит, стонет, не сдерживается, когда входит глубоко, сильней жмет мои ягодицы, оставляя следы, я уверена, что останутся синяки. Он рычит как зверь, посасывая и кусая мои соски. Тянет их, всасывает и кусает.

Мне не хватает воздуха. То что делают эти двое со мной, мне не снилось даже в кошмарных снах. Да я даже думать не смела, у меня никогда подобных мыслей не было. А тут… Мурад не стесняясь присутствия другого человека, насилует меня, громко стонет, поднимает мои ноги, ставит к себе на плечи, еще глубже входит. Из-за Алика, терзающего мои губы, я не вижу лица Мурада, лишь слышу громкое рычание. Он делает несколько глубоких толчков, кричит, громко стонет, кусает мою грудь, не отпускает, когда дрожит и изливается в меня, падает своим тяжелым телом на меня.

Алик отпускает мои руки и губы. Я наконец дышу. Правда ничего не вижу, в глазах пелена, только мрак и пустота. Я как пластилин развалилась под тяжелым телом, и мне сейчас даже не стыдно, что два человека видят мое голое тело.

— Детка! Ты супер девочка моя, такая узкая! — говорит сорванным голосом Мурад.