Приватный танец - Eiya Ell

— Злата — моя единственная дочь, которую я очень люблю. Но то что она творит, не входит ни в какие рамки. Я всегда шел у нее на поводу, чтобы она не захотела, не сделала, все принимал, молча, старался угодить, и это, наверное, было неправильным, — он смотрит в окно, куда-то вдаль, — когда она начала встречаться с этим Валерой, я просто обезумел! Как так? Моя дочь и этот щенок! — он опять нервничает и повышает голос, заметно, что не может справится с эмоциями, но тут же замолкает, выдыхает и продолжает совсем спокойно, — я хотел попросить о помощи. Я понимаю, что был жесток с ней, когда говорил… впрочем уже не важно. Важно то, что я остался без дочери. И это уже не исправить.

— Почему же? Все можно исправить! — я радуюсь, я просто безумно радуюсь, что сейчас Петр Михайлович признает свою вину, ну почти, и готов помириться с дочерью, но…

— Я знаю свою дочь, она вся в меня. Не простит.

— Вы должны поговорить!

— Я отказался от нее. Думал накажу, она одумается, порвет свои отношения с этим Вал. щенком! А она?! Продолжала с ним встречатся! И не только… — он свирепо смотрит на меня, заставляя меня опустить глаза, будто я виновата, — я понимаю — перегнул! Должен был по-другому решить эту проблему, но то, что сделано, то сделано. Злата… она… — он не может договорить и я решаю, что имею право, говорить:

— Она простит вас, и вы ее.

— Меня не за что прощать! На тот момент я поступил так, как должен был! Эмоции шли вперед разума, но я наговорил уже…Все хватит! Я пришел не душу изливать! Ты — я вижу хорошая девочка, — “ага, очень хорошая, беременная девочка”, думаю про себя, опуская глаза, а он опять осматривает меня, — держи, — он протягивает мне пластиковую карточку, — это вам. Чтобы ни в чем не нуждались. Только не говори ей ничего, она не возьмет.

— Я тоже… — не спешу забирать карточку, он же сует ее мне в руки.

— Я хочу быть спокойным, понимаешь? Знать, что у нее есть все. Она не привыкла жить, в чем-то нуждаясь.

— Ну она… когда узнает..

— Она не узнает.

— Может вы с ней поговорите? Помиритесь?

— Я сам решу, что мне делать. Держи карточку! В жизни всякое бывает, пусть будет! Только ей ни слова! Обещай!

— Хорошо, — не слишком ли много обещаний человеку, которого я толком не знаю?! Ну и выбора нет.

— И еще..

— Что?

— Можно я иногда буду звонить, тебе, спрашивать как она? Я не могу постоянно следить за ней. Давно отпустил охрану и слежку, дал свободу. Обещал себе, не лезть. Пусть поживет сама, без меня и поймет, сама поймет, что важно, а что нет. Главное кто нужен! Можно мне звонить тебе?

— А вдруг она будет рядом, когда вы позвоните?

— Я не позвоню, пока ты не напишешь, что одна. Хотя бы раз в неделю.

— Хорошо. Ладно.

— Диктуй свой номер.

Мама звонит каждый день. Видеозвонок. Разговариваем подолгу, потом к нам присоединяется папа и Самир. Я долго не хочу их отпускать, понимаю, что скоро не увидеть, пусть даже через камеру, ни услышать не смогу. Потому, что время. Оно идет, не останавливается. Они все узнают и откажутся от меня. Каждый раз с трудом заставляю себя сдерживаться, чтобы не расплакаться в камеру, а после завершения звонка — реву. Обидно и грустно, ужасно грустно, что останусь одна. Пусть потом с малышом, но без них. Как я это переживу?

Петр Михайлович звонит, если не каждый день, то через день. Предварительно пишет, спрашивая одна я или нет. Каждый раз говорю, что Злата в душе. Стараюсь, чтобы звонил в одно и тоже время. В то время как Злата вкалывает в клубе. Но через месяц мы понимаем, что долго танцевать Злата не сможет.

Глава 12