(Не) твой муж - Екатерина Кариди

Мысли пронеслись мгновенно, а вслух она сказала, беря вилку:

— Я три года работала у Михаила Аркадьевича и могу сказать о нем только хорошее.

Кривая усмешка скользнула по лицу мужчины, он откинулся на спинку стула и неожиданно проговорил:

— Еще бы. Не удивлен, что он постарался, чтобы дело не уходило из семьи.

Черт. Черт. Черт!

Однако она не изменилась в лице, отпила минералку и выдала ему нейтральную офисную улыбку:

— Возможно. Мне трудно судить о делах Михаила Аркадьевича, последний год я работала у Борщевского.

Поставила на место стакан и снова взялась за приборы. Мужчина очень внимательно проследил ее жест и не спеша потянулся за бутылкой вина.

— Вы позволите?

И налил ей в бокал. Пить Настя не собиралась однозначно, и ей не нравилось то моральное давление, которое этот человек оказывал на нее. Ощущение — как будто она на приеме у психолога и тот копается в ее мыслях. Поэтому…

— Благодарю, Константин Аркадьевич, я не люблю спиртного.

— Да? — снисходительная усмешка. — А что же вы любите?

У него был красивый смех. Обволакивающий, бархатный. Настя отметила про себя, что не поддаться его обаянию сложно.

— Дело, — ответила она. — Дело прежде всего.

И снова этот подчиняющий доминантный взгляд. Муха и паук. Опасное сравнение, но точное.

Казалось, пауза тянется бесконечно.

— Я вас слушаю, — сказал он наконец, откладывая приборы и сосредотачиваясь на ней.

Она думала, сложно было с Виктором? Сейчас было сложнее в разы!

— Мне нужно увидеться с Ингеборгой, — ровным тоном продолжила Настя. — Я представляю ее интересы.

А вот тут был тонкий момент.

Этот брак изначально был невозможен. Если оставить в стороне то, что Виктор… Об этом Настя вообще сейчас предпочла не думать.

Диагноз Ингеборги. И тем не менее брак был заключен. Но. Раз в деле нет ни малейшего упоминания о диагнозе, господин Демидов не может препятствовать ее встрече с клиенткой. Насте не нравилась ситуация. Поэтому никакой передачи документов на подпись через третье лицо, ей очень важно было увидеться с девушкой лично.

Даже если из-за этого придется терпеть общение с ее опекуном.

Демидов прищурился. Казалось, он обдумывал что-то, при этом не сводил с нее тяжелого давящего взгляда. Виктор был прав, этот человек опасен. Что могло заставить Степанова доверить ему дочь? Вывод напрашивался один: по какой-то причине тот был вынужден. Деньги? Обстоятельства? Что? Она не успела додумать.

Мужчина вдруг подался вперед и проговорил:

— Увидитесь. Но прежде я хотел бы пригласить вас, Анастасия, побыть моей гостьей. Позавтракаете со мной?

Настя внутренне напряглась, но тут вмешался Виктор.

— Минутку, — проговорил язвительно и с ленцой, только в конце зазвучала сталь. — Затронуты и мои финансовые интересы. Поэтому все встречи и переговоры только в моем присутствии.

И ощерился улыбкой.

Повисла нехорошая звенящая пауза. А Настя поняла, что на сегодня с нее хватит.

— Конечно, — кивнула она обоим и встала из-за стола. — Благодарю за приглашение, Константин Аркадьевич. Сейчас уже поздно, давайте отложим на завтра все переговоры.

***

К себе в номер Настя добралась выжатая как лимон. Что нужно от нее Демидову, она так и не поняла. Разбираться, анализировать решила завтра. Сейчас сил хватило только на то, чтобы стянуть с себя платье и забраться в постель.

Но, несмотря на дикую усталость, от которой тряслось все внутри, сон не шел.

И вдруг шорох, что-то звякнуло, дверь спальни открылась.

Виктор.

Она чуть не вскрикнула. Подскочила с постели, зажимая себе рот, и прошипела:

— Ты спятил! Как ты попал сюда?!

— С террасы. Через дверь, — отмахнулся он, шагнув к ней.

И тут же сжал ее в объятиях, стиснул крепко-крепко.

— Настя… — выдохнул ей в шею, волной поднимая сладкую дрожь.