Развод Я не вернусь - Софи Сорель

Вика и родители вернулись с моря. Лето закончилось, и пришёл сентябрь. Жизнь потекла монотонно, вторя дождливой погоде. Дочка ходила в сад, мама помогала мне забирать ее, если я не успевала. Я часть рабочего времени проводила в загородном доме Спартака, продолжая следить за тем, как идут работы, а часть оставалась в офисе, где меня нагрузили новыми проектами. Я рассчитывала, что к началу зимы все отделочные работы у Островского будут закончены и останется самое интересное: мебель, картины, мелкие детали интерьера.

Прошёл сентябрь, а Спартак все ещё был в Америке. Я не знала, что там произошло с его дочерью, но, видимо, что-то глобальное, раз он даже не возвращался в Москву, а занимался делами корпорации оттуда. Он позвонил мне за все время лишь два раза, скупо объяснил, что у него возникли непредвиденные проблемы, но он обязательно с ними разберётся, а когда прилетит, все мне объяснит. Намекал на какой-то сюрприз.

Я была зла и разочарована. Он признался мне в любви, и я решила, что это не просто слова, что они что-то значат. Я поверила, что наши отношения теперь выйдут на новый уровень. А в результате… В результате не изменилось ничего. Вернее, изменилось, но в худшую сторону. Он уехал, и я не понимала, где он и что делает. Моя попытка расспросить и узнать, что происходит, не увенчалась успехом. Спартак сухо сказал, что узнаю обо всем в своё время. Мне не нужно было повторять дважды. Я больше не спрашивала и не звонила. И он звонил все реже, чаще просто сбрасывал сообщения, отделываясь общими фразами.

Моя злость на Костика сошла на нет. Он теперь жил у своего друга Вадика и работал тренером в самом обычном фитнес-центре. Раз в неделю он виделся с Викой. Поразмыслив и поостыв, я решила, что хуже от этого не будет. Все-таки он отец. Он ещё пару раз пытался намекнуть, что раскаялся и хотел бы получить второй шанс, но я сказала, что об этом и речи быть не может.

На второй неделе октября повалил снег. Я как раз была за городом, принимала только что привезённые предметы для украшения гостиной: здесь были вазы, панно, несколько старинных столиков и один дорогущий диван, который Спартак приобрёл ещё в ту нашу поездку в Лондон. Как, кажется, давно это было…

Грузчики только что уехали. Я стояла у окна, наблюдая за тем, как с неба сыплется мокрый снег. Он долетал до земли и тут же таял. Однако снегопад был обильным. Если не прекратится, то к вечеру может нанести сугробы. Нужно побыстрее заканчивать с делами и возвращаться в город.

Когда я уже отошла было от окна, краем глаза уловила, как какой-то внедорожник подъехал ко входу в особняк. Незапертая дверь распахнулась. Сердце гулко забилось. Неужели Спартак вернулся и сразу приехал сюда? Но это был не Спартак.

На пороге стояла очень красивая женщина. На вид ей было лет двадцать пять. Она с интересом осмотрелась по сторонам и, не заметив меня, так как мою фигуру скрывала тень, падающая от оконной ниши, стремительно поднялась на второй этаж.

Кто бы это мог быть? Я решила последовать за ней и узнать, что она здесь делает. К тому же я собиралась уезжать, а перед этим нужно будет запереть дом и оставить ключи охранникам, которые теперь дежурили здесь днём и ночью.

Женщину я нашла в спальне, где висела «Акустика чувств». Она стояла перед картиной, замерев. Фигура у неё была отменная: тонкая талия, шикарные ягодицы, длинные ноги. Платинового цвета волосы спускались ниже лопаток.

— Он все-таки купил ее, — не оборачиваясь, сказала незнакомка. — Вы знаете, ведь он охотился за этой картиной двадцать лет. Когда впервые увидел ее на какой-то выставке, буквально влюбился. С ума сходил, как хотел ее заполучить, но она уже тогда стоила бешеных денег, а Спартак ещё не был так богат. — Женщина обернулась и теперь с интересом рассматривала меня. — Вам нравится?

— Да…

— А я, признаться, никогда не понимала, чем она его так зацепила. Мазня мазней, — улыбнулась женщина.